Кардинал Майкл Черни SJ

 

Когда к Церкви применяют термин «синодальность», не имеют в виду обычный процесс принятия решений, в результате которого мы делаем выбор, назначаем некую меру или отдаём распоряжение, как при всяком collaborative decision making (принятии совместного решения). Скорее, здесь раскрывается одна из фундаментальных черт Церкви: её первостепенное общинное измерение и её сущностная евангелизационная миссия под руководством Святого Духа.

Как событие общения, берущее начало в тайне Бога, единого в Троице, Церковь проявляет и осуществляет себя в собрании «народа Божия», идущего вместе. Можно сказать, что синодальность – это форма, в которой обретают историческое воплощение её изначальное призвание и неотъемлемая миссия: созывать всех людей земли во все времена и эпохи к участию в спасении и радости Христа.

Много раз Папа Франциск подчёркивал, что синодальность закладывает основу, моделирует и укрепляет как жизнь Церкви, так и свидетельство и служение человечеству, к которым призвана Церковь: «Идти вместе – это путь, созидающий Церковь; это шифр, позволяющий нам понимать мир Божьим сердцем, глядя на него Божьими глазами; это условие, чтобы следовать за Господом Иисусом и быть служителями жизни в наше больное время. Когда мы синодально дышим и шагаем – в этом раскрывается, кто мы такие; раскрывается динамика общения, определяющая наши решения»[1].

Синодальность – «путь», «шифр», «условие», «дыхание» для жизни в вере – тот образ жизни и действия, каким Церковь объединяет всех своих членов совместной ответственностью, поддерживает их харизмы и служения, укрепляет узы братской любви.

По мнению Папы, реформа Церкви происходит «изнутри», то есть в результате духовного процесса, меняющего формы и обновляющего структуры. Черпая из сокровищницы игнацианской мистики, Франциск подчёркивает тесную связь между внутренним опытом, языком веры и реформированием структур[2]. Следовательно, запускать процессы обращения – это практика радикального управления и единственная реальная гарантия того, что институциональное устройство Церкви успешно идёт за Иисусом общинным путём следования, а это и есть синодальность. Вот в чём дело: Дух не только хочет от нас добрых решений, но и через процесс синодальности гарантирует Свою помощь для достижения этой цели.

В документах II Ватиканского собора мы не найдём термина «синодальность». Но, хотя само это слово – неологизм и плод последующих богословских размышлений, за ним стоит экклезиология общения, заявленная Собором. Ведь в первые века для Церкви было обычным делом принимать критику общинно, прислушиваясь к Духу.

Прежде всего, рассмотрим соборное учение о Церкви: оно нам поможет увидеть, что синодальность – это возвращение к истокам (ressourcement), то есть к тому способу, каким Церковь управлялась с самого начала.

Экклезиология конституции «Lumen gentium» – предпосылка синодальности

Предпосылки для понятия синодальности, как оно оформилось после Собора, содержатся в Lumen gentium (LG). Вселенская Церковь здесь названа «таинством» (LG 1) и «народом Божиим» (LG 4), и это возвращение к библейским и святоотеческим категориям, безусловно, способствовало уходу от восприятия Церкви как совершенного общества (societas perfecta). В этом смысле одним из самых инновационных аспектов документа стало восстановление учения об «общем священстве верных» (LG 10): мы вспомнили о важной роли мирян в жизни Церкви. В силу крещения все члены Церкви наделены «достоинством детей Божьих», их активное участие в миссии Церкви следует считать обязательным и необходимым. Этими утверждениями Собор решительно положил конец многовековому обыкновению проводить разделение между учащим клиром и учащимся миром[3]. Многим мирянам это помогло посмотреть на своё призвание совершенно по-новому.

Наделённые достоинством детей Божьих, даром и обязанностью возвещать всем Евангелие, миряне призваны участвовать в управлении Церковью согласно своим задачам, ролям и образу жизни. Ведь Дух даёт им особые дары и особую благодать, «способность и готовность к принятию различных дел или служений, полезных для обновления и дальнейшего созидания Церкви» (LG 12). Кроме того, уточняется, что «они имеют право, а иногда и прямую обязанность выражать своё суждение о том, что касается блага Церкви» (LG 37).

Если Святой Дух есть начало единства, сосредоточивающее в одном динамическом субъекте всех членов Церкви, у которых разное служение, призвание и миссия, то Евхаристия – это «источник и вершина» верующей общины (ср. LG 11; Sacrosanctum Concilium [SC], п. 10), где множество пшеничных зёрен становятся одним хлебом. Таким образом, II Ватиканский собор указывает, что действие Духа, животворящего Церковь благодатью таинств и особенно при совершении Евхаристии, – это источник, откуда проистекает церковное «мы».

Ещё два уточнения позволяют оценить революционную важность конституции Lumen gentium для последующего понимания синодальности как «стиля» именно церковного, то есть созвучного Церкви Иисуса Христа.

Первое: народу Божию присуще разумение веры (sensus fidei, ср. LG 12) – сверхъестественный инстинкт[4] в отношении истины, который являет себя в совокупности верных и позволяет им непосредственно судить о подлинности того или иного вероучения и соглашаться с ним или с каким-либо элементом христианской практики[5]. Поскольку такое согласие (consensus fidelium) представляет собой необходимый критерий различения в жизни Церкви, оно служит ценным ресурсом для её евангелизационной миссии.

Второе уточнение – о сакраментальности епископата (ср. LG 21). Собор учит, что с епископским посвящением передаётся полнота таинства священства, а также обязанности освящать, учить и управлять (единство священноначалия, potestas sacra). Однако эти обязанности по своей природе могут быть исполнены только в иерархическом общении с главой и членами коллегии. Поскольку коллегиальность непременно присуща епископскому чину, вселенское единство епископов предшествует служению (diaconia) отдельным церквам, то есть тому факту, что епископ поставлен пастырем определённой епархии[6].

Кроме того, высшая коллегиальная власть над всей Церковью осуществляется епископами вместе с Папой, как в торжественной форме Вселенского собора, так и в повседневных делах в разных частях мира.

Синодальность и коллегиальность в Церкви: перевёрнутая пирамида

В том, что Церковь по-новому осознаёт сакраментальность епископата и коллегиальность, состоит фундаментальная богословская предпосылка для адекватного богословского толкования синодальности, позволяющая увидеть, что понятие «синодальность» шире понятия «коллегиальность»: в то время как синодальность подразумевает участие и вовлечение всего народа Божия в жизнь и миссию Церкви, коллегиальность – это специфическая форма, принимаемая синодальностью в служении епископов с Петром и под его началом (cum et sub Petro).

В епископском служении частное измерение, относящееся к части народа – местной Церкви, соединено со вселенским измерением, относящимся к исполнению служения в общении с другими епископами и Папой. Следовательно, всякое реальное проявление синодальности требует исполнения коллегиального служения епископами.

Делая выводы из аналогии между имманентной тайной Троицы и формой Церкви (forma ecclesiae) – аналогии, проведённой в прологе Lumen gentium (ср. LG 2-4), послесоборное богословие подчёркивает, что агапе-тринитарный порядок управляет жизнью Церкви: взаимодействие (circumincessio) лиц Троицы отражается в Церкви, структурирует её, даёт ей раскрыть свою общинную сущность посредством той «перихоретической процессуальности», которую назвали «синодальностью».

Франциск использует термин «синод/синодальность» в широком смысле, то есть с намерением перевести богословскую ортодоксию (правильное учение) в пастырскую ортопраксию (правильное действие): «синод» не означает исключительно ту церковную структуру, которая возглавляет коллегиальное правление, но это видимая форма общения, путь церковного братства; в нём лично участвуют все крещёные и вносят в него личный вклад. Когда Церковь, устремлённая ко вселенскости, печётся о разнообразии культур, считая их бесценным богатством, она непременно избирает синодальность – мостик между единством тела и множеством членов.

Принимая экклезиологическую перспективу II Ватиканского собора и сообразно учению, изложенному в Lumen gentium, Папа Франциск утверждает, что «путь синодальности – это путь, ожидаемый Богом от Церкви третьего тысячелетия»[7]. Папа подчёркивает, что синодальность «даёт нам более точные интерпретационные рамки для понимания самого иерархического служения» и очерчивает образ Церкви, которая – как «перевёрнутая пирамида» с верхушкой ниже основания – гармонизирует все субъекты, в неё вовлечённые: народ Божий, епископскую коллегию, преемника Петра[8].

В Evangelii gaudium (EG) Франциск развивает учение о sensus fidei fidelium (ср. EG 119), утверждая, что путь синодальности представляет собой необходимое условие для обновления церковного миссионерского усердия: все члены Церкви – активные субъекты евангелизации и «ученики-миссионеры» (EG 120). Миряне составляют подавляющее большинство народа Божия, и у них многому можно научиться, когда они участвуют в делах церковной общины: народному благочестию, готовности вести повседневную пастырскую работу, компетенциям в сфере культуры и общественной жизни (ср. EG 126). А если клерикальный статус и жизненный опыт порой порождают немало неосознанных предрассудков, нам нужны благочестивые миряне, которые, подобно внимательному и дружелюбному наблюдателю, увидят необходимость осознать эти предрассудки. Нам следует вспомнить и ответ св. Джона Генри Ньюмена на вопрос о роли мирян: «Без них Церковь выглядела бы глупо»[9].

Итак, нужно преодолевать препятствия: недостаток образования, пагубные плоды клерикального менталитета, склонного отодвигать верных мирян на вторые роли; нужно расширять пространство, где они могут проявить себя и делиться богатым опытом учеников Господних (ср. EG 102).

Совместная ответственность всего народа Божия за миссию Церкви требует запускать совещательные процессы с более широким и активным участием мирян. Речь не об учреждении некоего «светского парламентаризма» – поскольку власть епископской коллегии не приобретается путем делегирования через выборную процедуру с участием верных, но представляет собой конкретный дар Духа церковному телу, – а о полноценном использовании ресурсов и структур, уже имеющихся у Церкви.

В связи с этим 18 сентября 2018 года в Episcopalis communio (EC)[10] Святой Отец вывел на нормативный уровень все черты, отличающие путь «Церкви, синодальной по своему составу». Эта апостольская конституция – шаг вперёд по сравнению со II Ватиканским собором: если Собору мы ставим в заслугу привлечение внимания к церковным субъектам и характеру их служений, то в этом документе предпринята попытка перевести в церковную практику теоретические рассуждения. Ключевой момент – слушание: всякая синодальная практика «начинается со слушания народа Божия», «продолжается слушанием пастырей» и увенчивается слушанием Римского епископа, призванного высказываться в качестве «пастыря и учителя всех христиан»[11].

Поскольку коллегиальность служит синодальности, Папа заявляет, что «должна возрастать роль синода епископов как оптимального инструмента для слушания народа Божия». И, «хотя по своему составу это именно епископский орган», он не живёт «в отрыве от остальных верных»; «напротив, он предназначен для того, чтобы дать высказаться всему народу Божию». Поэтому «очень важно, также и при подготовке к синодальным ассамблеям, уделять особое внимание совещанию со всеми отдельными церквами» (EC 7).

За этим совещанием с верными должно следовать «различение со стороны пастырей»: чуткие к разумению веры (sensus fidei) народом Божиим, они должны уметь отличать указания Духа от «потоков общественного мнения, зачастую изменчивых» (там же). В этом должно состоять «общинное различение», очень важное для Папы Франциска, который часто о нём упоминает, исходя из своей игнацианской духовности: общинно различать – значит обращать внимание на волю Божию в истории, в жизни не одного какого-то человека, а всего народа Божия. Хотя различение совершается в сердце, внутри, его исходный материал – это всегда отражение реальности во внутреннем мире. Это внутреннее расположение, побуждающее открываться диалогу, встрече, готовность найти Бога везде, где Он того пожелает, а не только в заранее чётко определённых и огороженных местах (ср. EG 231-233).

Episcopalis communio подразделяет синодальную практику на три фазы: подготовка, обсуждение и реализация, и каждый синод, проведённый в ходе нынешнего понтификата, – о семье (2014, 2015), о молодёжи (2018), об Амазонии (2019) – старался всё точнее следовать этим указаниям. Как отметил сам Святой Отец, «благодаря изменениям, уже внесённым, синоды, проводимые каждые два-три года в Риме, становятся свободнее и динамичнее, отводя больше времени искреннему обсуждению и слушанию»[12].

Предпочтение бедным

Предпочтение бедным восходит к пророкам и 25 главе Евангелия от Матфея и описано сходными словами во вступлении к Gaudium et spes (GS)[13]. Оно стало центральным пунктом размышления на Синоде 1971 года «Справедливость в мире», а затем св. Иоанн Павел II и Бенедикт XVI включили его в социальное учение Церкви. Тот факт, что предпочтение бедным стало отличительной чертой нынешнего понтификата, объясняется не стремлением к новизне, а готовностью Франциска применять выводы из этого принципа к возвещению Евангелия. Здесь полезно будет посмотреть, сколь существенную роль играют общинная экклезиология, коллегиальность и синодальность в реализации этого принципа.

По мнению Франциска, предпочтение бедным (ср. EG 48) вписывается в ту же ошеломительную логику, по какой воплотилось Слово. Предпочтение бедным вытекает из того, чему учил о бедных Логос, Иисус Христос, словами и делами. Следовательно, Церковь должна признать такое предпочтение основной прерогативой милосердного служения. Папа уточняет, что речь идёт о предпочтении не социологического, а именно богословского типа, поскольку оно восходит к спасительному действию Бога: «Без преимущественного выбора в пользу самых бедных возвещение Евангелия, хотя и представляет собой первый шаг милосердия, рискует оказаться непонятым или утонуть в море слов, ежедневно изливаемом на нас современным обществом коммуникации» (EG 199).

Кроме того, предпочтение бедным – не проявление наивного «добродушия» (EG 179), которое выражается в некой деятельности или склонности, но фактически не составляет существенную характеристику церковной жизни. Это предпочтение следует признать составной частью не только Евангелий, но и процесса церковной трансформации, задуманного и начатого II Ватиканским собором. Ведь отцы собора, усматривая в истории последних и отверженных «знамение времён», утверждали, что Церковь призвана перейти от благотворительности помогающего типа, когда бедный – просто «объект» заботы, к признанию его «членом» народа Божия и «субъектом» собственного освобождения.

В энциклике Fratelli tutti (FT) среди всех непростых ситуаций, испещряющих ткань современного общества и требующих неотложного отклика, Папа выделяет чрезвычайное положение беженцев, мигрантов и эвакуированных, иными словами охарактеризованное как «ограниченность границ» (FT 129-132). Все в Церкви и обществе призваны «принять, защитить, поддержать и интегрировать» тех, кто по разным причинам вынужден покинуть свою землю, отказавшись от «права не эмигрировать» (FT 38; 129). Это значит – перейти от концепции общества, в котором иностранец дискриминирован, к представлению о совместной жизни в обществе с гарантией полного гражданства для всех. Вместо того чтобы «спускать сверху программы помощи» (FT 129), нужно предоставлять реальные и конкретные возможности для интеграции: визы, гуманитарные коридоры, доступ к насущным услугам и образованию, религиозную свободу (FT 130).

Таким образом, слова Франциска – не что иное, как возвращение к позиции II Ватиканского собора, расценившего необходимость отдавать предпочтение бедным как призыв Святого Духа к обращению – и внутрицерковных структур, и самого нашего отношения к Евангелию (ср. LG 8; GS 1). Предоставить бедным привилегированное место среди членов народа Божия (ср. EG 187-196) – значит признать их не только первоочередными адресатами евангелизации, но и её субъектами, активными деятелями.

В самом деле, Evangelii gaudium увещает всех крещёных рассматривать встречу с бедным как благоприятную возможность принять добрую весть от Христа (ср. EG 121; 178). Так стираются границы между евангелизаторами и евангелизируемыми: «Все мы должны позволить другим благовествовать нам постоянно» (EG 121; 174). Бедные – тоже евангелизаторы: члены народа Божия, они многое могут нам дать и многому научить (ср. EG 48). Поэтому Франциск, обращаясь к бедным членам Народных движений, не счёл зазорным сказать: «Вы для меня – настоящие “социальные поэты”. С заброшенных окраин вы находите достойные решения самым злободневным проблемам изгоев»[14].

Так увещание Папы к верующим – начать «с окраин», не только географических, но и экзистенциальных[15] – обретает разнообразные формы и проявления: обращать внимание на социальную несправедливость и личные страдания людей, находящихся в отчаянных условиях (боль, бедность и нищета); применять к себе сказанное в Мф 25 и богатую традицию дел милосердия; взять на вооружение сложную и обширную тему, поднятую на Синоде по Амазонии: «Новые пути для Церкви и целостной экологии», с двумя элементами, внутренне взаимозависимыми и соотнесёнными.

Из призвания Церкви, изложенного в LG, и её синодального пути проистекают евангелизация, всевозможное содействие благу человека и забота о нашем общем доме. Решительно принять этот новый подход к проблемам человеческой семьи (ср. EG 30) как важнейший и необходимый – значит помочь Церкви в децентрализации и подтолкнуть её к окраинам. Церковь должна идти вместе, неся на себе человеческое бремя, чуткая к воплю бедных, реформируя себя и свои дела и прежде всего слушая голос смиренных, «анавим» из еврейского Писания, занимавших центральное место в общественном служении Иисуса.

Всё это можно рассматривать как герменевтический ключ, обогащающий знаниями и переопределяющий синодальную практику. Итак, необходимо «всё толковать в миссионерском ключе» (EG 34) и принять многомерную модель церковного и социального единства (ср. EG 234-237), способную описать обновлённую внутрицерковную и экуменическую отзывчивость.

Реформа, которую нам предлагает провести Франциск, может иметь успех, только если «опустошить» её от всякой мирской логики: «идеология перемен» не лучше, чем «идеология неподвижности». Мир ценит способность делать дела или вносить изменения в общественные установления, всегда и везде. Реформа поощряет всех различать времена и возможности для «опустошения», чтобы в миссии ярче сиял Христос. А когда Франциск призывает «каждого христианина» (EG 3) и «каждого человека» (LS 3), где бы тот ни родился и где бы ни жил (ср. FT 1), к ответственности[16], которую можно ёмко описать как «заботу об уязвимых» (EG 209-216), он имеет в виду не только «бедных» людей, но и «бедную» землю.

Чуткость к «воплю бедных» позволяет нам слушать вопль «сестры Земли» (LS 1). Франциск настаивает на связи между заботой об окружающей среде и вниманием к бедным (ср. LS 49) и возвращается к этой теме ещё настойчивее в послесинодальном обращении Querida Amazonia (QA 52), а также в катехезе «Исцелить мир» (август и сентябрь 2020 г.). Связь между бедными и средой означает, что будущее всего человечества тесно сопряжено с будущим нашей среды, а потому защита интересов слабейших совпадает с охраной тварного мира. Как провозглашает Laudato si’, «всё связано» (LS 16; 91; 117; 138; 240).

Слушать народ Божий, слушать в нём вопль бедных и отверженных и истязаемой земли – вот что оградит Церковь от опасности подгонять реальность под готовую схему. Мы наблюдаем эту ошибку, когда Церковь, намереваясь реформироваться, преследует идеальный замысел, порождённый пожеланиями, хотя и добрыми, но замыкающими её на себя саму. Пойдя по этому пути, пришлось бы в итоге подчиниться другой идеологии – чисто «мирской» идеологии перемен. Но когда Церковь сопровождает бедных в их освобождении, они в свою очередь помогают ей освобождаться от опасностей, всегда подстерегающих её институциональную составляющую.

Что сделать, чтобы синодальность возрастала в Церкви?

Синодальный процесс ставит перед жизнью Церкви фундаментальную задачу – обновить понимание «общения» в терминах «инклюзивности»: объединять все компоненты народа Божия, особенно бедных, под руководством тех, кого Святой Дух ставит пастырями Церкви, чтобы все чувствовали себя ответственными за жизнь и миссию Церкви.

Но что сделать, чтобы в Церкви возрастала синодальность? Нужно запускать процессы обращения, то есть «различения, очищения и реформы» (EG 30), чтобы все принимали и брали на вооружение принципы духовности, открытой для «инклюзивного» общения, а не ограниченной стремлением к индивидуальному совершенству. Без подлинного обращения – перемены образа мыслей, молитвы и действия, без настоящей метанойи, требующей постоянно упражняться во взаимном принятии, внешние инструменты общения – синодальные церковные структуры, возникшие по итогам Собора, – могут оказаться недостаточными для достижения той цели, ради которой они были созданы.

У Папы нет идей-заготовок для приложения к реальности, нет идеологического плана  готовых реформ, он руководствуется духовным и молитвенным опытом, делясь им в диалоге, советуясь, реагируя на конкретные нужды людей уязвимых, страдающих, терпящих несправедливость. Вот каков его «образ действия», как сказал бы св. Игнатий. Франциск создаёт структурные условия для реального и открытого диалога. Он не стремится к оптимизации институтов по лекалу, не пользуется кабинетными стратегиями, нацеленными на улучшение статистических результатов.

Возможно, нам, ученикам Христовым, объединённым в Церкви, предстоит пройти ещё долгий путь, чтобы понять эту глубокую реформу нашего институционального устройства. Тем более – чтобы понять Церковь, всегда реформируемую (semper reformanda), применительно ко времени – включая нынешнюю пандемию, – в котором мы живём, пытаясь налаживать и развивать Церковь – местную, национальную, региональную и континентальную; не говоря уже о том, чтобы с надеждой представить себе будущее христианства. Evangelii gaudium адресовано «членам Церкви, чтобы запустить процесс миссионерской реформы, которую ещё предстоит совершить» (LS 3). Эта реформа – обращение, которому нет конца, синодальное и миссионерское, каждого члена народа Божия и всего народа Божия в целом.

В своей синодальной жизни Церковь осознанно предлагает своё служение (диаконию) ради укрепления братства и социальной дружбы в экономической, социальной, политической и культурной жизни. Первоочередная обязанность и критерий каждого социального действия народа Божия – слушать вопль бедных и вопль земли (ср. LS 49), настоятельно напоминая – при выборе решений и общественных проектов основные принципы социального учения Церкви – неотчуждаемое человеческое достоинство, всеобщее назначение благ, примат солидарности, диалог ради мира, забота об общем доме.

Наставление Франциска: «должна возрастать роль Синода епископов как оптимального инструмента для слушания народа Божия» – это одновременно молитва и призыв: «У Святого Духа испросим для отцов Синода, прежде всего, дар слушания: слушать Бога, чтобы слышать вместе с Ним вопль народа; слушать народ и тем самым улавливать волю Божию, к которой Он нас призывает»[17].

Итак, для тех, на кого возложена ответственность в Церкви, кто ведёт монашескую жизнь, трудится в сфере католического образования и несёт иные служения, помолимся о тех же дарах: слушать, идти и служить.

***

[1]      Франциск, Вступительная речь на открытии 70ой Генеральной ассамблеи Итальянской епископской конференции, 22 мая 2017 г., http://www.vatican.va/content/francesco/it/speeches/2017/may/documents/papa-francesco_20170522_70assemblea-cei.html

[2]      Ср. A. Spadaro, «Il governo di Francesco. È ancora attiva la spinta propulsiva del pontificato?», Civ. Catt. 2020 III 350-364.

[3]      Сделать вывод об этом намерении соборных отцов позволяет и сам порядок изложения: глава «О народе Божием» (2) предшествует главе «Об иерархическом строении Церкви» (3). Отсюда ясно, что церковная иерархия играет служебную роль по отношению ко всей Церкви и существует ради неё. Целое превыше части.

[4]      Разумение веры (sensus fidei) уподоблено инстинкту, потому что это не столько рационально принятое решение, сколько непосредственное и естественное знание, своего рода восприятие (aisthēsis).

[5]      « Вся совокупность верующих, имеющих помазание от Святого (ср. 1 Ин 2, 20.27), не может заблуждаться в вере и проявляет это особое свойство в сверхъестественном разумении веры всем народом, когда от епископов и до последних верных мирян она выражает своё вселенское согласие в вопросах веры и нравов» (LG 12).

[6]      Собор уточняет, что епископская коллегия обладает властью только в единстве с Римским Понтификом как субъектом высшей власти в Церкви (ср. LG 22). Утверждение о том, что рукоположение в епископы в первую очередь соотносится со вселенской Церковью, сохраняется и в Кодексе канонического права 1983 года (п. 330-341). Согласно некоторым учёным, Собор в этом вопросе недостаточно ясно указал, как работает соотношение между collegium episcoporum и communio ecclesiarum. Ср. H. Legrand, «Les Évêques, les Églises locales et l’Église entière», Revue des Sciences Philosophiques et Théologiques 85 (2001) 210 с.

[7]      Франциск, Речь по случаю 50-ой годовщины учреждения Синода епископов, 17 октября 2015 г.: AAS 107 (2015) 1140.

[8]      Ср. там же.

[9]      J. H. Newman, Sulla consultazione dei fedeli in materia di dottrina, Brescia, Morcelliana, 1991, 28.

[10]    Франциск, Апостольская конституция «Episcopalis communio» о Синоде епископов, in www.vatican.va

[11]    Он же, Речь по случаю 50-ой годовщины учреждения Синода епископов, цит.

[12]    Он же, Ritorniamo a sorridere. La strada verso un futuro migliore, Milano, Piemme, 2020, 96.

[13]    «Радость и надежда, скорбь и тревога наших современников, особенно бедных и всех страждущих — это также радость и надежда, скорбь и тревога учеников Христа» (GS 1; курсив наш).

[14]    Франциск, Послание к Народным движениям, 12 апреля 2020 г., на сайте www.vatican.va

[15]    Ссылаясь на учение св. Иоанна Павла II, Франциск описывает бедность не только в материальных терминах – как нищету, но имеет в виду обнищание во всех смыслах: ограничение или ущемление достоинства и основных прав человека. Ср. Иоанн Павел II, s., Sollicitudo rei socialis, n. 15.

[16]    Намерение обратиться ко всем продолжает линию II Ватиканского собора, который «без малейшего колебания обращается уже не только к чадам Церкви и ко всем призывающим имя Христово, но и ко всем людям в целом» (GS 2).

[17]    Франциск, Молитвенное бдение при подготовке к Синоду о семье (4 октября 2014 г.).