Винченцо Ансельмо SJ

 Евангелия показывают нам очень человечного Иисуса: способного радоваться и плакать, сострадать и сердиться, негодовать и любить, удивляться и тосковать. Он говорит о Себе: «Я кроток и смирен сердцем» (Мф 11,29), но Он же с горячностью выгоняет торгующих из храма. В этой статье мы попробуем приоткрыть окошко во внутренний мир Иисуса, опираясь на cиноптические Евангелия. Автор – профессор Священного Писания на Папском богословском факультете (отделение св. Людовика) в Неаполе.

***

В романе Умберто Эко «Имя розы» слепой монах Хорхе из Бургоса, цитируя Иоанна Златоуста, утверждает, что «Христос никогда не смеялся». Столь категоричное заявление, по-видимому, не только исключает, что Иисус из Назарета вообще мог смеяться, но ставит под вопрос саму Его человеческую природу, поскольку она подразумевает способность разделить с людьми их опыт во всей полноте, включая возможность испытывать всю гамму чувств и эмоций. Однако, согласно Пастырской конституции Gaudium et spes (GS), «Сын Божий […] человеческими Своими руками… трудился, человеческим разумом… мыслил, человеческой волей действовал, человеческим сердцем любил. Рождённый от Девы Марии, Он поистине стал одним из нас, уподобившись нам во всём, кроме греха» (GS 22).

В самом деле, в Евангелиях мы видим очень человечного Иисуса, способного радоваться и плакать, жалеть и сердиться, негодовать и любить, удивляться и тосковать. Он говорит о Себе: «Я кроток и смирен сердцем» (Мф 11,29), но Он же с горячностью выгоняет торгующих из храма.

Итак, в этой статье мы попытаемся приоткрыть окошко во внутренний мир Иисуса, опираясь на синоптические Евангелия[1]. Живее и богаче всего оттенки эмоций и чувств Иисуса описаны в Евангелии от Марка, тогда как Матфей и Лука более сдержанно, но не менее содержательно свидетельствуют о внутренней жизни Сына Божия[2].

В психологии под «эмоцией» понимают быструю реакцию, интенсивный ответ на стимул или ситуацию, тогда как «чувства» более продолжительны и постоянны во времени, и в некоторых случаях их можно рассматривать как стабильные и отличительные черты личности[3]. Мы увидим, что в какие-то моменты Иисус эмоционально реагирует на конкретную ситуацию, требующую Его ответа, а в других случаях проявляются Его более устойчивые человеческие характеристики.

Сострадание Иисуса

Достаточно часто Марк применяет к Иисусу глагол splanchnizomai, переводимый как «сжалиться», «умилосердиться». С этим глаголом связан очень сильный образ: двигаются внутренности, потрясаемые чем-то или кем-то. В семитском мире считается, что во внутренних органах человека – кишках, утробе – гнездятся самые глубокие чувства, такие как сострадание и милосердие[4].

Первое появление этого глагола – в начале Евангелия, при встрече Иисуса с прокажённым. В ответ на его мольбы «Иисус, умилосердившись над ним[5], простёр руку, коснулся его и сказал ему: хочу, очистись» (Мк 1,41). Движение, идущее из внутренностей, побуждает Иисуса не только исцелить словом, но и прикоснуться к прокажённому, преодолев социальное дистанцирование, предписанное книгой Левит (ср. Лев 13–14), требовавшей чёткого разделения между общиной и больным, во избежание заражения нечистотой. Однако на этот раз передаётся не зараза, а святость Иисуса – и исцеляет прокажённого[6].

То, что происходит сразу вслед за этим между Иисусом и прокажённым, показывает, насколько и в Евангелиях непрост мир эмоций: «Посмотрев на него строго, тотчас отослал его» (Мк 1,43). Почему настроение Иисуса внезапно меняется? Что заставляет Господа так резко отреагировать, вопреки только что проявленному состраданию? Глагол, использованный здесь, несёт в себе отрицательную коннотацию: «пригрозить, фыркнуть, обойтись сурово»[7]. Возможно, понять поведение Иисуса поможет Его запрет: «Никому ничего не говори» (Мк 1,44), безапелляционный и строгий. Исцелённый пренебрегает этим запретом, что влечёт за собой тяжкие последствия для деятельности Иисуса: Он уже не может открыто войти ни в какой город, после того как разошёлся слух об исцелении (ср. Мк 1,45).

Марк в своём Евангелии снова употребляет глагол «сжалиться» перед двумя рассказами об умножении хлебов, но по-разному. В первом случае реакцию Иисуса при виде толпы, собравшейся к Нему, характеризует повествователь: «Иисус, выйдя, увидел множество народа и сжалился над ними, потому что они были как овцы, не имеющие пастыря; и начал учить их много» (Мк 6,34). Внутренности Иисуса потрясены, когда Он видит людей дезориентированных и растерянных, и некому их направить и позаботиться о них (ср. Иез 34). Жалость побуждает Иисуса дать им Своё слово: Он принимается учить их многому, тратит время и силы, чтобы послужить людям. Эта жалость тем более бросается в глаза, что ученики настроены прямо противоположно: они хотят избавиться от неудобства, доставляемого теми, кто путается под ногами, и говорят Иисусу: «Место здесь пустынное, а времени уже много, – отпусти их, чтобы они пошли в окрестные деревни и селения и купили себе хлеба, ибо им нечего есть» (Мк 6,35-36). На эту просьбу Иисус отвечает первым умножением хлебов, описанным в Евангелии от Марка.

Во втором эпизоде сам Иисус выражает Свои чувства, говоря ученикам: «Жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть» (Mc 8,2). На этот раз усталость и голод людей, а также беспокойство о том, что натощак они не осилят обратный путь (ср. Мк 8,3), – вот что трогает Иисуса. Результатом внутреннего движения в Нём становится второе умножение хлебов.

Ещё раз глагол «жалеть» встречаем у Марка, тоже в прямой речи. Теперь инициатива исходит не от Иисуса, а отец мальчика, одержимого немым духом, взывает к жалости Господа, чтобы получить помощь, после того как не увенчалась успехом попытка, предпринятая учениками: «Но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам» (Мк 9,22).

В других синоптических Евангелиях глагол splanchnizomai применительно к Иисусу встречается в нескольких показательных контекстах[8]. У Матфея, помимо рассказов об умножении хлебов – в ключевой момент для миссии Господа: «Видя толпы народа, Он сжалился над ними, что они были изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря. Тогда говорит ученикам Своим: жатвы много, а делателей мало; итак молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою. И призвав двенадцать учеников Своих, Он дал им власть над нечистыми духами, чтобы изгонять их и врачевать всякую болезнь и всякую немощь» (Мф 9,36–10,1). Из жалости к страдающим и растерянным людям Иисус, с одной стороны, просит учеников молить Бога, чтобы послал работников на Свою жатву, а с другой – сам избирает Двенадцать и даёт им власть творить Его дела.

Далее, внутренности Иисуса сотрясаются, когда двое слепых просят об исцелении: «Иисус же, умилосердившись, прикоснулся к глазам их; и тотчас прозрели глаза их, и они пошли за Ним» (Мф 20,34). И снова исцеление сопряжено с прикосновением Иисуса к тем, кто просит о помощи.

А вот у Луки один только раз сказано о жалости Иисуса. Он встречает вдову, провожающую единственного сына на кладбище: «Увидев её, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь» (Лк 7,13). Из этого внутреннего потрясения рождается чудо – воскрешение мальчика.

Согласно Большому лексикону Нового Завета, «в этих текстах описано не движение чувства, но дана характеристика Иисуса как Мессии»[9]. Однако нет ли тут упрощения? С одной стороны, в Евангелиях субъект глагола «жалеть» – почти всегда Иисус Мессия; с другой – характеристика персонажа не исключает, что Он – в полной мере человек, способный чувствовать то же, что и всякий человек, и поступать сообразно «внутреннему потрясению», когда Его внутренность приходит в движение. Из рассмотренных отрывков мы можем заключить, что жалость Иисуса – не просто мимолётная эмоция, но устойчивая черта, характеризующая его эмоциональный строй и стиль общения и взаимодействия с людьми.

Иисус любит?

Ещё один очень важный глагол, лишь однажды применённый к Иисусу – agapaō, «любить»: «Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе недостает: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною» (Мк 10,21). Из синоптиков только Марк упоминает эту эмоциональную составляющую, приводя читателя под очень личный взгляд Иисуса.

Тому, кто хочет узнать от Иисуса, что делать, чтобы иметь вечную жизнь, поскольку исполнение закона, преподанного с юности, кажется недостаточным, Иисус предлагает новую перспективу. Сколь бы ни были требовательны Его слова, сказаны они потому, что Иисус посмотрел и отдал предпочтение. Итак, Его требование надо толковать не в категории долга, но в свете любви. Он приглашает этого человека принять радикальное решение («последуй за Мною»), потому что искренне любит его и в каком-то смысле хочет избавить от тревог, которые его сковывают, от цепей – материальных благ. У нас, читателей, есть преимущество: нам известны чувства Иисуса, скрытые за Его словами. Но мы не знаем: а тот, на кого Иисус посмотрел с любовью – понял ли он, что его любят? Как бы то ни было, он не откликнулся на слово Иисуса и предпочёл уйти в печали, потемнев лицом, но не расстаться со всеми своими богатствами.

Эмоции с отрицательным знаком

В Евангелиях Иисус демонстрирует и такие эмоциональные реакции, которые мы, пожалуй, можем ошибочно счесть чрезмерными. Марк приводит несколько примеров, дополняющих новыми красками сложный портрет Иисуса из Назарета. Реакция Иисуса на молчание желающих подловить Его и обвинить за исцеление человека с иссохшей рукой в субботний день – бурная и сложная: «И, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их, говорит тому человеку: протяни руку твою. Он протянул, и стала рука его здорова» (Мк 3,5). Тут соединяются гнев и печаль по отношению к фарисеям, из-за их ожесточения и молчания, за которыми кроется неприязнь к Нему. Интересно отметить, что Иисус не только гневается на своих противников, но и скорбит об их глухом упрямстве.

Далее в Евангелии от Марка появляется глагол thaumazō, «удивляться». В Назарете на Иисуса обращены контрастные эмоции: сначала земляки поражены Его учением в синагоге (ср. Мк 6,2), потом скандализованы; Иисус, по словам евангелиста, «дивился неверию их» (Мк 6,6). Из-за отсутствия у них веры Он не может творить чудес на Своей родной земле, и Его делам положен предел (ср. Мк 6,5). Он – Сын Божий, Ему ведомы чужие мысли (ср. Мк 2,8), но это не мешает Ему удивляться людям, противящимся Его миссии[10].

Отдельного разговора заслуживает глагол «вздыхать» (stenazō). В зависимости от контекста, его можно понимать по-разному: «[Иисус], воззрев на небо, вздохнул (stenazō) и сказал ему: “еффафа”, то есть: отверзись» (Мк 7,34). «Он, глубоко вздохнув, сказал: для чего род сей требует знамения? Истинно говорю вам, не дастся роду сему знамение» (Мк 8,12). В первом случае вздох Иисуса связан с молитвой, приводящей к исцелению глухонемого. А во втором случае Иисус вздыхает, устав от неверия фарисеев, которые, чтобы Его испытать, просят дать им знак.

В другом эпизоде Иисус раздражается на учеников, когда они отталкивают тех, кто приводит детей, чтобы Иисус к ним прикоснулся: «Увидев то, Иисус вознегодовал и сказал им: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк 10,14).

В других случаях эмоция, сопровождающая действие Иисуса, не названа прямо, но её легко угадать из контекста. Характерный пример – очищение храма. Марк пишет: «Пришли в Иерусалим. Иисус, войдя в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул» (Мк 11,15). Иисус выгоняет торговцев с горячностью, негодованием и гневом, опрокидывая столы, где производится обмен валют. В каком Он расположении духа – видно из Его стремительных действий в Иерусалимском храме, так что в Евангелии от Иоанна этот знак напомнит ученикам Пс 69 (68),10: «Ревность по доме Твоём снедает Меня» (Ин 2,17).

В других случаях суровые слова Иисуса дают понять, что за ними стоит очень сильная эмоциональная вовлечённость: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море» (Мк 9,42).

Иисус умеет быть жёстким не только с книжниками и фарисеями, но и со Своими соотечественниками и даже с учениками, которые, похоже, не вполне понимают миссию Учителя. Эти эмоциональные реакции помогают нам составить реалистичное представление об Иисусе.

В Гефсимании

В синоптических Евангелиях (Мф 26,36-46; Мк 14,32-42; Лк 22,40-46) есть эпизод, дающий читателю особый доступ ко внутреннему миру Иисуса, к Его личному общению с Отцом в драматичный и ключевой момент Его страстей. Это эпизод в Гефсимании: «И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» (Мк 14,33-36).

Вначале Иисус просит побыть с Ним Петра, Иакова и Иоанна; потом Он один, и читатель приобщается ко внутренней драме, которая тут разворачивается[11]. Во-первых, евангелист сообщает, что Иисус испытывает страх и тоску. Читатель видит, что Учитель ужасается[12] и тревожится. Это двойное замечание говорит о том, что положение тяжёлое и мрачное; можно сказать, что темнота, которую ощущает Иисус, отбрасывает тень и вовне, на читателя. Однако Иисус не боится выразить Свою тревогу перед учениками и прибегает к сильному образу – смертельной скорби, – указывающему на интенсивность Его страданий[13].

Продолжается повествование: Иисус один, Он обращается к Богу. Падение на землю – видимый знак состояния прострации, в том числе психологической. Просьба к Богу – искренняя, как и доверительное и личное обращение «Abbà» – «Отче». Иисус просит об избавлении от горьких страстей и смерти, ожидающих Его, и всё же превозмогает Свои эмоции и объявляет, что готов принять то, чего пожелает для Него Отец. Кардинал Джанфранко Равази подчёркивает: «Важно отметить в этой мольбе диалектику между тоской, ведущей к горькой печали, и волей, стоящей над эмоциями, с решением следовать скорбным путём на вершину Голгофы»[14].

Пока Пётр, Иоанн и Иаков спят – и не только не выполняют просьбу бодрствовать, но даже не ощущают эмоциональный заряд этой просьбы Учителя, признавшегося в собственной слабости, – молитва Иисуса продолжается в ночи, и у читателя есть высокая возможность участвовать в ней – как бы из укрытия – и наблюдать. Лука, описывая скорбь Иисуса, сообщает бесценную, знаменательную деталь: в эту ночь страдание доводит Иисуса до гематидроза, то есть до кровавого пота (ср. Лк 22,44).

Слёзы и радость Иисуса

Иисус в Евангелии от Луки не боится проявить Свои эмоции перед Петром и другими учениками, будь то тоска, когда Ему предстоит крещение на кресте (ср. Лк 12,50), будь то сильное горячее желание есть Пасху вместе с ними (ср. Лк 22,15).

Из синоптиков только Лука сообщает, что Иисус плачет при виде Иерусалима[15]: «И когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нём» (Лк 19,41). Иисус скорбит о драме, ожидающей святой город – он будет осаждён и разрушен. Скорбь Иисуса контрастирует с устроенным Ему радостным приёмом (ср. Лк 19,35-40), но и предваряет очищение Храма (спорный знак!) и отказ от Него начальников народа, который приведёт Его на крест.

А если Иисус плакал, не мог ли Он и смеяться? На вопрос, с которого мы начали, вспомнив «Имя розы», находим вариант ответа как раз в Евангелии от Луки, где с первых же страниц нас встречают ликование и радость. Они обещаны, во-первых, Захарии, потом проявляются в Иоанне Крестителе, когда он подскакивает от радости в материнском чреве (ср. Лк 1,44), и звучат из уст Марии, поющей свою песнь (ср. Лк 1,47).

Некоторые притчи у Луки – это приглашение веселиться и фарисеям и книжникам, участвуя в радости Бога о каждом вновь обретённом грешнике: «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк 15,7). А однажды сам Иисус ликует: «В тот час возрадовался духом Иисус» (Лк 10,21). Если не смех, то уж точно Его улыбку мы можем себе представить, радостную улыбку в Духе, когда Он хвалит Отца, открывшего Себя малым. Стивен Вурвинд напоминает, что это тринитарная радость: «Вот ликующая радость Иисуса в Лк 10,21 – так радуется Мессия, единственный, кто принял высшее помазание от Святого Духа. И так радуется Сын Всевышнего, состоящий в уникальном общении с Отцом»[16].

В ходе «Духовных упражнений» (ДУ), во время четвёртой недели, св. Игнатий Лойола настоятельно рекомендует упражняющемуся просить Бога о благодати в молитве: «Третье вступление: просить о том, чего желаешь; здесь следует испрашивать благодати, дабы сильно возрадоваться и возвеселиться столь [великой] славе и радости Христа, Господа нашего» (ДУ 221).

Кто молится, тот просит у Господа дар ликовать радостью Христа, воскресшего из мёртвых. Поэтому хочет он не просто веселиться, потому что Иисус воскрес, но приобщиться к тем же чувствам, какие у Того, Кто жив, радоваться вместе с Ним. Итак, молящийся может разделить эмоции и чувства Иисуса, учась у Его человечности, а мы видели, что она многогранна и разнообразна: Он сострадателен к бедным и больным, но и суров с теми, кто ожесточился и противится миссии, вверенной Иисусу Отцом. Конституция Gaudium et spes напоминает нам: «Всякий, кто следует Христу, совершенному человеку, и сам в большей мере становится человеком» (GS 41). Следовать за Христом, истинным Богом и истинным человеком, – значит уподобляться Ему, в том числе эмоциями и чувствами, которые интерпретируют происходящее в мире.

***

[1] Евангелие от Иоанна, в силу особенностей, отличающих его от синоптиков, заслуживает отдельного разговора.

[2] По этой теме см. следующие работы: G. BARBAGLIO, Emozioni e sentimenti di Gesù, Bologna, EDB, 2009; S. VOORWINDE, Jesus’ Emotions in the Gospels, London — New York, Bloomsbury, 2011.

[3] Ср. P. BONAIUTO — V. BIASI, «Emozione», в Enciclopedia filosofica, Milano, Bompiani, 2006, т. IV, 3331.

[4] Ср. H. KÖSTER, «σπλάγχνον, σπλαγχνίζομαι, εὔσπλαγχνος, πολύσπλαγχνος, ἄσπλαγχνος», in

Grande Lessico del Nuovo Testamento, Brescia, Paideia, 1979, vol. XII, 903-934.

[5] В некоторых манускриптах находим вариант «объятый гневом» вместо «умилосердившись». Несмотря на принцип lectio difficilior (наиболее сложное прочтение — наиболее предпочтительное), нужно учесть, что упоминание о гневе может быть вставкой ради гармонизации текста: теперь эмоции Иисуса, который далее сурово обойдётся с прокажённым, выглядят последовательно (ср. Мк 1,43). Ср. G. PEREGO, Vangelo secondo Marco. Introduzione, traduzione e commento, Cinisello Balsamo (Mi), San Paolo, 2011, 67.

[6] Ср. там же.

[7] Ср. там же, 68.

[8] Тот же глагол употребляется и в притчах: «Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему» (Мф 18,27); «Самарянин же некто, проезжая, нашёл на него и, увидев его, сжалился» (Лк 10,33); «когда он был ещё далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его» (Лк 15,20).

[9] H. KÖSTER, «σπλάγχνον, σπλαγχνίζομαι…», цит., 922.

[10] В других синоптических Евангелиях Иисус удивляется и хорошему – например, вере центуриона: «Услышав сие, Иисус удивился и сказал идущим за Ним: истинно говорю вам, и в Израиле не нашел Я такой веры» (Мф 8,10 и Лк 7,9).

[11] На эту тему см. работу психоаналитика из последователей Лакана: M. RECALCATI, La notte del Getsemani, Torino, Einaudi, 2019.

[12] Только Марк использует этот глагол, указывающий на сильный и интенсивный страх (ср. Мк 9,15; 14,33; 16,5; 16,6), тогда как у Матфея глагол «печалиться, грустить» (ср. Мф 26,37).

[13] Ср. G. PEREGO, Vangelo secondo Marco…, цит., 294.

[14] G. RAVASI, Piccolo dizionario dei sentimenti: Amore, nostalgia e altre emozioni, Milano, il Saggiatore, 2019.

[15] В Евангелии от Иоанна Иисус плачет о смерти Своего друга Лазаря (ср. Ин 11,35).

[16] S. VOORWINDE, Jesus’ Emotions in the Gospels, цит., 132.