Андреас Р. Батлогг SJ

«Церковь пробуждается в душах»: эта знаменитая фраза итало-немецкого богослова Романо Гвардини сегодня многим покажется не более чем ностальгической. Более 100 лет назад она была ключевой для разнообразных движений пробуждения в церковной жизни. Сегодня люди массово покидают Церковь: как «тайна», «мать» и «дом» она для многих осталась в прошлом; личная вера и принадлежность к Церкви считаются двумя разными понятиями. Может быть, Гвардини поможет нам вновь обрести и оценить Церковь? Научиться верить в нее и поступать соответственно. Автор — почетный директор журнала Stimmen der Zeit.

***

В 1982 году британская рок-группа The Clash выпустила песню, ставшую классической, о проблемах в отношениях. В название вынесен вопрос: «Should I Stay or Should I Go?» («Остаться или уйти?»), который можно применить и к верным Церкви. Ведь и в этом случае речь идет о кризисе в отношениях: что прежде считалось немыслимым или редким исключением, сегодня для многих — лишь маленький шажок либо после многолетнего отстранения, либо в силу спонтанного решения, часто поспешного, спровоцированного негативной новостью в СМИ о Церкви: люди покидают Церковь, в некоторых странах — массово.

Ключевой вопрос: уйти или остаться?

Причины бывают разные. Не всегда утрату доверия к Церкви вызывает конфликт со священником, скандал на почве личного опыта или кризис из-за сексуальных злоупотреблений. Многие уходят с легкостью, потому что говорят: «Мне больше не нужна Церковь, чтобы молиться и общаться с Богом». Важно понять и признать, что уходящие не становятся автоматически «отступниками», агностиками или атеистами. Веру сегодня многие считают «частным делом», а потому приватизируют: она уже не видна в публичном пространстве, да и не действенна.

В одной только Германии в 2022 году покинули Католическую Церковь 522 821 человек: беспрецедентный рекорд[1]. В том же году зафиксированы 3 753 возвращения и 1 447 новых поступлений: то есть эти люди вернулись в Церковь или решили принять крещение во взрослом возрасте. Но число уходов в 2022 году представляет собой драматичный отрицательный рекорд. Связь с Церковью идет на убыль. Тревожно, что ее считают «устаревшей» и описывают в таком качестве.

С этим, несомненно, контрастирует стремление к трансцендентному, а также тот факт, что Церковь продолжают считать своим домом, хотя доверия она вызывает гораздо меньше, чем прежде. Однако чувство трансцендентного, переживаемое многими, уже не побуждает их автоматически связать себя с Церковью. Еще в 1954 году богослов Карл Ранер прозорливо утверждал: «Религиозное чувство в человеке неистребимо и на долгой дистанции не может удовлетвориться псевдо-целями и суррогатами утопизма с общинной, социальной или культурной подоплекой. Перед христианством — даже если рассматривать его в чисто земном аспекте, с привязкой к миру — сегодня открываются лучшие перспективы, чем вчера»[2]. Его тогдашний диагноз сегодня стал реальностью. Тогда Ранер утверждал: «Христианство перестало быть традиционным и наследственным, теперь его избирают свободно»[3]. Кардинал Кристоф Шенборн косвенно сослался на это утверждение в 2011 году, когда сказал, будучи председателем Австрийской епископской конференции, что настало время перейти «от христианства, унаследованного по традиции, к свободно избираемому»[4].

В интервью перед Рождеством 2021 года немецкий тенор Йонас Кауфман заявил, что верит «больше в Бога, чем в институт Церкви»[5]. Тут нет ничего сенсационного. Конечно, это даже хорошо — проводить четкое различие между Богом и институтом Церкви. Но различие может стать разрывом, и для многих — не только в Германии — уже давно так и есть. Если в семидесятые годы широко известный лозунг гласил: «Иисусу да, Богу нет», то сегодня нередко говорят: «Богу да, Церкви нет». Но этот «Бог» — часто только шифр, описание расплывчатого религиозного чувства, для которого ангелы могут быть важнее того Бога, Который, хотя и оставаясь недоступной тайной, обрел лицо в Иисусе из Назарета и решительно приблизился к нам.

Церковь же, по мнению многих, «устарела», в ней теперь видят только организацию, более или менее привлекательную. Не новость, что зачастую есть разрыв между личной верой и официальным учительством Церкви. Ранер написал на эту тему очень познавательную статью под названием «Официальная вера Церкви и во что на самом деле верит народ»[6]. Более недавняя тенденция — очень сильная в Европе: уже не отождествлять личную веру с принадлежностью к Церкви.

«А иначе уйду»

«Церковь, — констатирует немецкий социолог и философ Ханс Йоас, — не ассоциация, откуда мы уходим, потому что устали и уже недостаточно мотивированы для участия, или потому что ее руководители нам несимпатичны. Она и не политическая партия, и не общественная организация, которую мы покидаем, потому что больше не согласны с ее целями и стремлениями и не видим никакой возможности их изменить. Церковь больше, чем ассоциация или партия, и нет нужды сразу апеллировать к ее божественному происхождению, чтобы составить представление об этом большем»[7]. Но что значит «идея о чем-то большем»? Как ее преподносить, особенно с учетом настроений, отчасти взрывоопасных, вызванных пандемией COVID-19, когда безжалостно проливается свет на глубокие возражения, диаметрально противоположное восприятие (и оценки) одного и того же церковного процесса и всевозможные нестыковки? Это было ясно видно на континентальных ассамблеях синодального процесса и на Ассамблее европейских делегатов в Праге в феврале 2023 года[8].

Неслучайно Папа Франциск размышляет об этом факте в энциклике Fratelli tutti (FT), (октябрь 2020 года) и в книге, переведенной на разные языки, Давайте снова мечтать (декабрь 2020 года). В энциклике Папа не раз говорит, что наша безопасность иллюзорна (ср. FT 7), как показал пандемический кризис: «Боль, неуверенность, страх и осознание своей ограниченности, вызванные пандемией, побуждают нас пересмотреть свой образ жизни, отношения, устройство общества, а главное — смысл нашей жизни» (FT 33).

Где и как этот смысл сможет реализоваться, если отсутствует Церковь, с ее богатым опытом самокритичного размышления? Тут приходит на ум показательный эпизод: молитва Папы Франциска на совершенно пустой площади Св. Петра 27 марта 2020 года. В конце скромной службы, в сумерках и под дождем, с дароносицей Франциск преподал благословение «городу и миру» (Urbi et Orbi) — то, какое Папа преподает только в дни Пасхи и Рождества. Это благословение было адресовано и верующим, и тем, кто (больше) не может или не хочет верить. «Мы в одной лодке, — сказал Папа незадолго до того, в своей медитации, — все уязвимы и растеряны»[9]. Благословляя, Папа не сказал: «COVID уйдет», а: «Не забывайте желать друг другу добра, чтобы за вирусом и смертью не осталось последнее слово!» После той церемонии богослов Грегор Мария Хофф заметил: «Никто не спасется от вируса одной молитвой, но без солидарности между людьми иммунная система нашего общества рухнет. […] Под дождем в Риме, перед лицом мирской суеты, Франциск взывает к альтернативной силе, которая словно из другого времени»[10].

Церковь — место спасения и утешения; она открывает перед нами «перспективу», когда напоминает об обещаниях Иисуса, выходящих за рамки земной жизни: кто захочет отказаться от всего этого? Подыскивая название для своих размышлений о кризисе в Церкви, Йоас в итоге пожелал озаглавить книгу «Почему Церковь?», а не «Зачем нужна Церковь?» Он пишет: «Итак, сегодня больной вопрос звучит не: „Нужна ли человеку религия?”, а: „Религиозному человеку, христианам нужна ли Церковь?” Для распространения христианской вести не лучше ли христианству быть свободным, то есть без учреждений? Разве духовенство и Церковь не затемняют эту весть, вместо того чтобы помогать ей?»[11] Эти вопросы немецкого социолога не новы, но заострились совершенно по-новому.

«Потому что я не могу выйти из своей жизни»

С интересным заявлением выступил Хериберт Прантль, один из самых известных немецких обозревателей, долгое время сотрудничавший с газетой Süddeutsche Zeitung: «Однажды на ток-шоу воскресным вечером меня спросили, почему я до сих пор не вышел из Церкви, хотя и критикую ее остро и принципиально. Мой ответ: „Потому что я не могу выйти из своей жизни”»[12]. И Прантль прибавляет объяснение: «Для меня Церковь не только учреждение, организованное иерархически, но и все то, чего без нее не было бы. Не было бы островов великой тишины и глубокого размышления, а я их люблю и там чувствую себя как дома, даже в чужих городах. Не было бы места, где звучат такие слова, как милосердие, блаженство и благодать. Церковь, конечно, не рай, и лишь очень немногие из ее служителей святы. Но Церковь может быть местом, где в рай открыта дверь»[13]. Дальше он говорит: «И есть вера, вера в пасхальное воскресенье. Конечно, Пасха Церкви, воскресение доверия не приходит само по себе. Настало время для новой реформы»[14].

Призыв к «новой реформе» оказывает мобилизующее действие, к тому же он «типично немецкий». Одна из иллюзий немецкого синодального пути, стартовавшего в 2019 году, под эмоциональным влиянием исследования, проведенного Немецкой епископской конференцией (DBK) и Центральным комитетом немецких католиков (ZdK) на тему сексуальных злоупотреблений, — думать, что структурные реформы сами по себе способны преодолеть кризис в Церкви.

«Выгорело» желание?

Никодемус Шнабель, недавно избранный аббатом бенедиктинского Успенского аббатства на горе Сион в Иерусалиме, отождествляет кризис Церкви с более глубоким «кризисом Бога и веры». Крещеный в Евангелической Церкви, сын разведенных родителей, Шнабель полагает, что к этому кризису привело «выгорание желания»: «По моему мнению, уже пора двум великим Церквям в Германии честно признать, что большая часть их членов выросла с ними по семейным мотивам и и научилась ценить общинный опыт и жизнь, имеющую направление. Но для достижения этих двух благ необязательно быть членом Церкви, их можно найти и в других местах»[15]. Следовало бы принять всерьез его вопросы: «А может быть, Церкви в Германии страдают выгоранием желания? Способны ли они сейчас предложить нечто большее, чем просто общинный опыт, жизненный ориентир и социальную ответственность? Есть ли искренняя отвага, чтобы взяться за собственный кризис Бога и веры и снова отправиться на поиски Бога?»[16]

Нельзя противопоставлять кризис Церкви и кризис Бога и веры. Они идут вместе. Но показательно, что там, где Папа Франциск в Evangelii gaudium (EG) говорит о «пастырском обращении», в официальном немецком переводе читаем: «пастырская перестройка» (pastorale Neuausrichtung): «Реформу структур, необходимую для пастырской перестройки, можно понять только в том смысле, что все они станут более миссионерскими, что ординарное пастырство будет более экспансивным и открытым во всех своих сферах, что пастырские работники постоянно будут „выходить наружу”» (EG 27, из немецкой версии). Термин «перестройка» кажется более безобидным, чем «обращение». Но реформа всегда начинается с нас! Бернд Хагенкорд (?2021), много лет руководивший немецкоязычным отделом Ватиканского радио, справедливо заметил в недавно опубликованной лекции: «Немцы его [= термин „обращение”] переводят как „перестройка”. И снова выходит на первый план Церковь, которая структурирована бюрократически и боится соприкоснуться с духовностью. Ведь термин „перестройка” отнюдь не из духовного словаря. Как я сказал, он идеально подходит для нашей административной Церкви, если мыслить в структурных терминах и бояться контакта с духовностью. Но требуется обращение. Остальное: структуры и т. д. — приложится. Но что важно прежде всего, так это духовное содержание реформы»[17].

Верить в Церковь: доверять и учиться доверию

К северу от Альп многое теперь преподносится общественному мнению только в форме экстремальных требований, часто сопровождаемых прямой или косвенной угрозой: «А иначе уйду!» Эта непрямая угроза означает: «Выйду из Церкви!» Иезуит тоже получает свою долю агрессивных или циничных заявлений от друзей и родных, иногда с жалостливым прибавлением: «Ты не можешь не быть священником и монахом, ты часть системы!» А систему тут же объявляют разложившейся, непоправимо устаревшей, без воли или способности к реформе. Хотя Церковь больше простой суммы своих поражений и тех, кто за них в ответе, многие приписывают ее ошибки и преступления исключительно духовенству, однако в других обстоятельствах провозглашается лозунг: «Мы (все) — Церковь».

Некогда — в переломном 1968 году — Ранер, обращаясь к студенческой общине, проповедовал «веру в Церковь». Сегодня, заслышав такое, некоторые только головой покачают. Обратим внимание: Ранер говорил не о доверии к Церкви, а о «вере в Церковь, а значит в конкретных людей, живущих в Церкви»[18].

Его ученик и друг Альфред Дельп — казненный 2 февраля 1945 года нацистами в тюрьме Плетцензее близ Берлина — в октябре 1941 года рассуждал на тему «Веры в Церковь». Текст был перепечатан в январе 2022 года, то есть спустя 80 с лишним лет, в журнале Stimmen der Zeit, в чьей редколлегии Дельп состоял вплоть до запрета журнала в апреле 1941 года. Как актуальны слова Дельпа: «В сегодняшней церковной жизни есть своего рода догматический нигилизм и пессимизм. Перед нами сплошная Великая пятница, и мы забываем, что, несмотря на всю реальность Великой пятницы, последние слова Господа творят Пасху, Вознесение и Пятидесятницу»[19]! И нельзя не согласиться полностью с заключительными фразами: «Вопрос о доверии к Церкви продолжает быть вопросом о человеке в Церкви, какими бы ни были его уровень и задача. Поэтому кризис доверия к Церкви всегда свидетельствует о кризисе церковного человека. Итак, задача, которая рождается из обязанности восстановить доверие к Церкви, — это первоочередная и глубокая задача восстановить и сформировать церковного человека, аутентичного и надежного»[20]. Здесь речь шла, точнее идет, об «обязанности восстановить доверие к Церкви». Устаревшая тема? Ностальгия? Разве десятилетия сексуального злоупотребления и насилия не повредили безвозвратно, а то и разрушили навсегда «ресурс доверия»? Вот такие вопросы мы можем перед собой поставить.

В тексте Судьба Церквей, написанном в тюрьме в 1944–1945 годах, Дельп говорит о положении двух больших Церквей в Германии после 12 лет национал-социалистического террора: «Судьба Церквей в дальнейшем не будет зависеть от ума, разума, „политических способностей” прелатов и т. п. И не от „позиций”, какие им удалось занять. Все это в прошлом»[21]. Доверие можно восстановить только «возвращением к диаконии»[22]. Под этим словом иезуит понимает «служение, определяемое нуждами человечества, а не нашими вкусами»[23]. Такое служение побуждает выходить наружу, на периферию: «„Идите!”, — сказал Учитель, а не: „Сидите и ждите, пока кто-нибудь придет”»[24]. Это сможет произойти только когда снова сложится понимание того, что значит «полнота», «когда от Церкви снова придут люди в полноте». «Полнота» — важное слово для Павла (ср. Кол 2, 9). И еще важнее — для наших вопросов. Нужны люди в полном смысле, а не карикатуры на людей, дрожащие за свое спасение, или марионетки священников. Нужны люди, которые осознают себя Христовыми распорядителями и при этом молятся со всей искренностью: «Fac cor meum secundum cor tuum — Уподобь мое сердце Твоему»[25]. Согласно Дельпу, судьба Церквей зависит от «людей в полноте, творческих людей». Но Церкви, судя по всему, знай себе «идут своей дорогой»: «При всей корректности и ортодоксальности мы в тупике. Христианская мысль не входит в число тех, какие направляют и формируют этот век»[26].

Что может означать тот факт, что немецкий архиепископ Райнхард Маркс в письме к Понтифику от 21 мая 2021 года увязал свою просьбу об отставке — отклоненную Папой Франциском — с диагнозом Дельпа: «тупик»? Кардинал пишет: «Мне кажется — таково мое впечатление, — что мы зашли в „тупик”, однако он может стать и поворотной точкой — такова моя пасхальная надежда»[27]. Несомненно, кардинал Маркс исповедовал и свою пасхальную веру, подобно историку Андреа Риккарди, основателю Общины св. Эгидия, чье мнение звучит так: «Именно в этом состоит христианство: перспектива, а не ретроспектива»[28]. Аннетта Шаван — многие годы возглавлявшая немецкое министерство образования и исследований, а с 2014 по 2018 год представлявшая Федеративную Республику Германия при Святом Престоле — тоже предостерегает от «упаднической риторики»[29] о Католической Церкви и утверждает: «Мы еще в начале христианства, через две тысячи лет после его рождения в Галилее, на периферии»[30].

«Церковь пробуждается в душах»: ностальгия по Гвардини?

Тот факт, что христианство и Церковь все больше воспринимаются (и практика не отстает) по отдельности — Believing without belonging[31], «Верить, не принадлежа», — должен навести на размышления. Поэтому здесь мы вспоминаем о Романо Гвардини: возможно, этот богослов и религиозный философ поможет обнаружить — и ценить — «тайну Церкви», потому что «Церковь» вовсе не плод нашего воображения, людских усилий или человеческой религиозности. Умерший в 1968 году, Гвардини может снова стать строителем мостов между двумя странами и культурами с таким разным менталитетом и подходом к «чувствованию вместе с Церковью»: Италией и Германией. Гвардини родился в Вероне в 1885 году. Хотя год спустя семья перебралась в Майнц, итальянское происхождение сформировало и определило характер мыслителя на всю жизнь.

«Запущен религиозный процесс неизмеримого значения: Церковь пробуждается в душах»: так более 100 лет назад, в сентябре 1921 года, Гвардини начал первую из пяти лекций о «Чувстве Церкви» на собрании Ассоциации католических выпускников в Бонне. Тексты были опубликованы годом позже. Впоследствии, вспоминая те события, он комментировал: «Все собрание было очень оживленным, походило на „движение”. В лекциях я выразил то, в чем убеждался все глубже: что Церковь не делает нас несвободными, напротив: дает всей жизни полную свободу; природа Церкви — не ограничение, а полнота. Мои беседы целились ровно в центр того, что волновало тогда католический мир, и произвели сильное впечатление на слушателей»[32].

«Церковь пробуждается в душах»: с тех пор эти программные слова, часто цитируемые (и выдергиваемые из контекста), звучат как трубный глас. Они стали тайным лозунгом для религиозного пробуждения, сопровождавшего различные обновленческие движения в первой половине XX века: библейское, литургическое и молодежное. Вспыхнул новый религиозный голод. Люди хотели подлинности, убедительных ответов, а не только повторения «вечных истин», всегда остающихся в силе. Мало известен эпизод, имевший место в августе 1920 года, на втором собрании движения Quickborn, в замке Ротенфельз. Один из участников, 16-летний юноша, спустя два года получит лицейский диплом и вступит в Орден иезуитов в апреле 1922 года — Карл Ранер. Именно там он познакомился с Гвардини, который для многих из тогдашней молодежи стал «человеком религиозного пробуждения»[33].

То, как тогда Гвардини говорил о Церкви, сегодня, вероятно, покажется старомодным. Равно как и Гимны к Церкви[34], написанные немного позже, в 1924 году, новообращенной Гертрудой фон Ле Форт. Чешский богослов Томаш Галик спрашивает прямо: «Кто сегодня отважится издать книгу с таким названием?»[35] На сегодняшний вкус — слишком пафосно. Кто не испытает некоторой неловкости, запевая немецкий гимн, предназначенный для церковных процессий, Ein Haus voll Glorie schauet[36]? Кто в такое поверит — после всего, что случилось в последние годы?

Но если похоронить, или забыть, или предать, или преуменьшить, или отложить в сторону это таинственное измерение, Церковь окажется просто организацией, человеческим делом. А она не такова. Кому еще что-нибудь говорит старинное выражение христианского благочестия «матерь Церковь»? Но именно так Папа Иоанн XXIII начал свою речь, открывая II Ватиканский Собор: «Gaudet Mater Ecclesia».

Вернемся к Романо Гвардини. Наша Церковь в «зимней спячке» (К. Ранер) и должна пробудиться в душах! Иначе умрет. Знаменательно, что Папа Бенедикт XVI сослался именно на крылатую фразу Гвардини, когда — 28 февраля 2013 года — прощался с кардиналами в Клементинском зале, за несколько часов до добровольного ухода в отставку, о котором было объявлено 12 февраля. Сначала Папа упомянул последнюю книгу Гвардини, потом заговорил о знаменитой программе 1921–1922 годов: «Хотелось бы оставить вам простую мысль, которая мне очень по сердцу: мысль о Церкви, о ее тайне, составляющей для всех нас, можно сказать, смысл и страсть жизни. Мне поможет изречение Романо Гвардини, написанное именно в тот год, когда отцы II Ватиканского Собора принимали конституцию Lumen Gentium, в его последней книге, с личным посвящением в том числе и мне; поэтому слова этой книги мне особенно дороги. Гвардини говорит: Церковь „не кабинетная выдумка и конструкт… а живая реальность… Она живет в потоке времени, в становлении, как всякое живое существо, преображаясь… Однако по природе своей всегда остается собой, а сердце ее — Христос”. Мне кажется, мы это испытали вчера на площади: увидели, что Церковь — живое тело, одушевленное Духом Святым, и она действительно живет силой Божией. Она в мире, но принадлежит не миру, а Богу, Христу, Духу. Вчера мы это увидели. Поэтому верна и убедительна еще одна знаменитая фраза Гвардини: „Церковь пробуждается в душах”. Церковь живет, растет и пробуждается в душах, которые — как Дева Мария — принимают Слово Божие и постигают, зачинают его действием Святого Духа; отдают Богу свою плоть и, именно в бедности и смирении, обретают способность породить Христа сегодня в мире. Благодаря Церкви тайна Воплощения пребывает всегда. Христос продолжает шествовать через эпохи по всему миру»[37].

Итак, Бенедикт XVI, прощаясь, вспомнил богослова, важного не только для него. Очевидно, что Гвардини в числе авторов, сильно повлиявших на Папу Франциска, и не только потому, что в энциклике Laudato si’ (LS) Папа говорит прямо (и подробно) о работе, которую Гвардини написал в 1950 году: Конец современной эпохи (ср. LS 108; 115)[38].

Церковь под объективом и на краю пропасти?

Если мы перечитаем Гвардини, поможет ли он преодолеть нынешний церковный кризис? Заставит ли задуматься о чем-то новом или до сих пор оставленном в пренебрежении? Немецкоязычные страны известны своей любовью к открытой критике, в том числе любят критиковать структуры. Конечно, итало-немецкий автор Гвардини сегодня тоже критиковал бы, но как? Всегда важен тон голоса, по пословице: «Тон задает музыку». Совсем другое дело, если критику рождает забота, а не просто желание критиковать.

В 2021 году Карл Лаутербах, социал-демократ, эксперт по вопросам медицины и нынешний немецкий министр здравоохранения, объявил во всеуслышание, что покинул Католическую Церковь «по велению совести». И прибавил, что не исключает «возвращения». Он все еще близок к Церкви. Церковь может выполнять важную социальную функцию: там, где речь идет только о власти и деньгах, Церковь может быть «значимым противоположным полюсом».

Вот что такое Церковь. Она остается «моей» Церковью, даже когда ее образ омрачен, потому что «личный состав» (наверху) выглядит неважно. Кто не горюет о том, что люди массово покидают Церковь? Наверное, идеологи «малого стада» (pusillus grex): лучше 100 «истинных» католиков, чем 1 000 «воскресных христиан»! А «рождественских» и «пасхальных» христиан и вовсе рисуют черной краской. Как трудно зачастую — именно благочестивым людям — позволить и вытерпеть иной подход, большую или меньшую близость и удаленность от «церковных дел»! Какое самомнение — судить и осуждать чужую веру!

Конечно, нас не радует тот факт, что уже много лет прочные связи с такими большими учреждениями, как Церкви, профсоюзы, партии, ослабляются. Церковь не неправительственная организация. Даже различение между Церковью — или Церквями — и Царством Божиим необязательно поможет. Или тот факт, что есть «фазы», кризисные времена. Фрустрация, гнев и разочарование настигают даже самых ревностных католиков. И могут склонить к уходу из Церкви; в Германии это бюрократическая процедура продолжительностью пять минут и стоимостью 30 евро на канцелярские расходы.

«Миссионеры» часто оказываются в проигрышной позиции среди родных и друзей, и это уже много, если тебя позовут на крещение, свадьбу или похороны. И всегда звучат вопросы: «Почему остаешься в Церкви?»; «Зачем ввязываешься?» Возможно, удивит такой ответ: «Я остаюсь в Церкви, потому что многим ей обязан! Я ей обязан своей верой. Ведь моя вера не упала с неба. В нее внесли свой вклад сестры, настоятель прихода, священники, ставшие мне друзьями. Они были и остаются достойными доверия».

Томаш Галик, в интервью о своей книге Die Zeit der leeren Kirchen («Эпоха пустых церквей»), не раз говорит о «постоянном воскресении»: «Только определенный тип христианства подходит к концу. В вере тоже что-то должно умереть, чтобы потом воскреснуть в новой, преображенной форме. Разве это не часть пасхальной вести? […] Люди не становятся атеистами, когда поворачиваются спиной к Церкви. Скорее они отходят от одной из форм веры и от Церкви как учреждения. Но вера сама по себе остается, и она жива»[39]. Похоже, что этот диагноз подтверждается день ото дня.

Вера обязана объяснять себя и быть разумной. Должна вписываться в повседневную жизнь и выдерживать кризисы. Уклоняться от катастрофических апокалиптических речей, но не быть равнодушной к людским ранам. Мы еще не знаем, какой будет новая форма Церкви, но она придет; должна прийти. «Не хотите ли и вы отойти?» (Ин 6, 67) — спрашивает Иисус у Двенадцати, когда уходят многие. Иисус призывал людей, между прочим грешных. И сегодня тоже зовет следовать за Собой. Это ученичество. Так рождается Церковь, сегодня как тогда. Она всегда одновременно «святая и грешная», как говорили Отцы Церкви. Она несет в себе раны. У нее есть отрицательные стороны, которые возмущают, оскорбляют, приводят в недоумение.

Нашему размышлению поможет фрагмент из Evangelii gaudium (EG): «Иногда мы испытываем искушение быть христианами на безопасном расстоянии от ран Господа. Но Иисус хочет, чтобы мы прикоснулись к людскому горю, к страдающей плоти других людей. Он ожидает, что мы перестанем искать себе убежища, личного или общинного, позволяющего держаться в стороне от узла человеческой драмы, действительно согласимся вступить в контакт с конкретной жизнью других людей и познаем силу нежности. Когда мы так поступаем, жизнь обязательно удивительным образом усложняется, и мы на опыте — весьма интенсивном — убеждаемся, что мы народ, что мы принадлежим к народу» (EG 270). Раны Господа: вот почему нам поможет память о Гвардини, ведь «Церковь пробуждается в душах».

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Евангелическую Церковь в тот же период покинули 380 000 человек.

[2] K. Rahner, Significato teologico della posizione del cristiano nel mondo moderno, в его же, Missione e grazia. Saggi di teologia pastorale, Roma, Paoline, 1964, 66.

[3] Там же, 44.

[4] A. R. Batlogg, Vom Traditions — zum Entscheidungschristentum, в Stimmen der Zeit 136 (2011) 145.

[5] J. Kaufmann, Glaube mehr an Gott als an die Kirche, в Domradio (www.domradio.de/artikel/glaube-mehr-gott-an-als-die-kirche-opernsaenger-kaufmann-spricht-ueber-seine-religiositaet), 4 декабря 2021 г.

[6] Ср. K. Rahner, Fede ufficiale della Chiesa e credenza effettiva del popolo», в его же, Società umana e Chiesa di domani, Cinisello Balsamo (Mi), Paoline, 1986, 283–300.

[7] H. Joas, Mutter Kirche, в Herder Korrespondenz 75 (2021/12) 15.

[8] A. Palermo, Sinodo, chiude l’Assemblea dei delegati europei: amare la Chiesa oltre i muri e le ferite, в Vatican News, 9 февраля 2023 г.

[9]  «Внеочередная молитва во время эпидемии, возглавляемая Святым Отцом», на паперти базилики св. Петра, 27 марта 2020, www.vatican.va

[10]    G. M. Hoff, Das Echo der Stille. Wie der leere Petersplatz mit Papst und Pestkreuz zur Kulisse der Welt wurde. Eine Bildbetrachtung, в Christ & Welt, № 15, 2020, 2.

[11] H. Joas, Warum Kirche? Selbstoptimierung oder Glaubensgemeinschaft, Freiburg, Herder, 2022, 11.

[12] H. Prantl, Mensch Prantl. Ein autobiographisches Kalendarium, München, Langenmüller, 2023, 94.

[13] Там же, 95.

[14] Там же.

[15] N. Schnabel, Weder Reformen noch Profilschärfung helfen der Kirche aus der Krise, www.katholisch.de/artikel/40254-weder-reformen-noch-profilschaerfung-helfen-der-kirche-aus-der-krise

[16] Там же.

[17] B. Hagenkord, Ein Papst der Überraschungen, в J. Erbacher — B. Hagenkord — S. von Kempis, Papst Franziskus, der Rufer in der Wüste, Leipzig, St. Benno, 2023, 21 сл.

[18] K. Rahner, La fiducia nella Chiesa, в его же, Frammenti di spiritualità per il nostro tempo. Prospettive della fede, Brescia, Queriniana, 1973, 239.

[19] A. Delp, Vom Vertrauen zur Kirche, в Stimmen der Zeit 147 (2022) 53.

[20] Там же, 54.

[21] Его же, Das Schicksal der Kirchen, в его же, Gesammelte Schriften, vol. IV: Aus dem Gefängnis, Frankfurt am Main, Knecht, 1985, 318.

[22] Там же, 319.

[23] Там же.

[24] Там же, 320.

[25] Там же, 321.

[26] Там же.

[27] Текст письма здесь: www.erzbistum-muenchen.de/cms-media/media-55270620.PDF

[28] A. Riccardi, Tutto può cambiare. Conversazioni con Massimo Naro, Cinisello Balsamo (Mi), San Paolo, 2018, 282.

[29] Schavan kritisiert «Insolvenzrhetorik» der katholischen Kirche, в www.katholisch.de/artikel/32757-schavan-kritisiert-insolvenzrhetorik-der-katholischen-kirche

[30] A. Schavan, Geistesgegenwärtig sein. Anspruch des Christentums, Ostfildern, Patmos, 2021, 40.

[31] В книге Religion in Britain since 1945: Believing Without Belonging, изданной в 1994 году, английский социолог Грейс Дэви утверждает, что преобладающая религия на Западе уже не христианство, а «вера без принадлежности».

[32] R. Guardini, Appunti per un’autobiografia, Brescia, Morcelliana, 1986, 43.

[33] С 1963 по 1967 год Ранер был преемником Гвардини на кафедре «Христианского мировоззрения» в Мюнхенском университете.

[34] Название в оригинале — Hymnen an die Kirche. Перевод на итальянский — Inni alla Chiesa, Brescia, Marcelliana, 1947.

[35] T. Halík, Pomeriggio del cristianesimo. Il coraggio di cambiare, Milano, Vita e Pensiero, 2022, 227.

[36] Это старый немецкий католический гимн, написанный иезуитом Йозефом Мором в 1875 году. В начале сказано: «Славный дом простирает свой взгляд на всю страну…» Припев завершается так: «О, дай нам всем укрыться в твоем доме».

[37] Бенедикт XVI, «Прощальное приветствие кардиналам, присутствующим в Риме», 28 февраля 2013 г., www.vatican.va

[38] Ср. M. Borghesi, Jorge Mario Bergoglio. Una biografia intellettuale: dialettica e mistica, Milano, Jaca Book, 2017, 117–154.

[39] T. Halík, Wir haben kein Monopol auf Christus, в Christ in der Gegenwart 73 (2021/23) 6.