Джанкарло Пани SJ

Полтора века назад, 2 января 1873 года, в Алансоне, Нормандия, родилась Тереза из Лизьё. Она вступила в орден кармелиток, когда ей было 15 лет, и умерла в 24 года от туберкулеза. В 1898 году вышла ее биография «История одной души», имевшая огромный успех. Пий XI беатифицировал и канонизировал сестру Терезу Младенца Иисуса, а в столетнюю годовщину Иоанн Павел II провозгласил ее Учителем Церкви. В книге есть тайна, которая открылась в 1946 году из-за публикации рукописей: сестры Терезы исправили и переписали текст более чем в 7 000 местах. Здесь начинается история заново открытого учения, в котором раскрывается не «духовное детство», а очарование простой, смиренной, повседневной, страдающей святости: сознание того, что Господь любит тебя, «наука любви». Удивительно, что столь ограниченный человеческий опыт излучал столь универсальные идеи.

***

«Чем больше женщина свята, тем больше она женщина»: то, что Леон Блуа написал в 1897 году в книге «Бедная женщина»[1], Тереза Младенца Иисуса, молодая кармелитка из монастыря Лизьё, прожила в своей жизни. 30 сентября 1897 года, когда ей было всего 24 года, она закончила свой земной путь: Тереза почти не могла говорить, поскольку страдала от туберкулеза, который лишил ее дыхания, но ясно дала понять, в какой нищете и темноте оказалась. И все же в этой драме ее человечность, ее женская красота, ее святость засияли: она осознает себя как «кармелитка, невеста и мать», которая собирается соединиться с Возлюбленным.

Святая и Учитель Церкви

Тереза Мария Франческа Мартен родилась в Алансоне, Нормандия, полтора века назад, 2 января 1873 года и вступила в кармелитский монастырь Лизьё в возрасте 15 лет, выбрав монашеское имя Тереза Младенца Иисуса. Пий X, прочитав «Историю одной души» и одобрив открытие канонического дела, назвал ее «величайшей святой современности»[2]. В 1923 году она была беатифицирована Пием XI, а два года спустя канонизирована. Пий XI хотел, чтобы она стала главной святой покровительницей Франции вместе со святой Жанной д’Арк, и, хотя она никогда не покидала монастырь, он провозгласил ее «святой покровительницей миссий» за ее апостольскую молитву. В 1932 году Международный Терезианский конгресс в Лизьё обратился к Папе Римскому с просьбой присвоить святой Терезе титул Учителя Церкви. Пий XI отклонил просьбу и даже стукнул кулаком по столу: никогда женщина не была Учителем Церкви (obstat sexus); кроме того, ее учение о «духовном детстве» было не более чем повторением евангельского учения Иисуса: «Если не будете как дети» (Мф 18:3). 

Итак, два непреодолимых препятствия. Но в Церкви может случиться так, что невозможное вдруг станет реальным. В 1970 году Павел VI внезапно устранил первое препятствие, провозгласив Терезу Авильскую и Екатерину Сиенскую Учителями Церкви за гениальность их доктрин. Второе препятствие было преодолено Иоанном Павлом II. В 1997 году, в день столетия со дня ее смерти, он торжественно объявил Терезу из Лизьё Учителем Церкви, признав новизну ее духовного учения — «Науки любви». В 2011 году Бенедикт XVI дополнил формулу, добавив, что кармелитка является «учителем, особенно для богословов»[3]. Папа Франциск также проявил свою любовь к ней и написал молитву, в которой попросил у нее «розу» из небесного сада. Одной девочке, спросившей его о трех самых любимых святых, он ответил: «Я дружу с Терезой Младенца Иисуса, святым Игнатием и святым Франциском»[4]. 

История одной души

«История одной души» — это своего рода биография молодой кармелитки, опубликованная в 1898 году, через год после ее смерти. Сестра Полина, мать Агнесса Иисуса, попросила Терезу написать воспоминания о своем детстве; затем, когда девушка заболела, настоятельница призвала ее описать свой духовный опыт и последние дни. Идея публикации этих рукописей возникла потому, что в ордене кармелиток было принято сообщать сестрам о смерти одной из них. Текст был впервые опубликован тиражом в 2 000 экземпляров.

Ко всеобщему удивлению книга имела необычайный успех: вскоре она была распродана и напечатана вновь, переиздавалась 46 раз и переведена на более чем 50 языков, разойдясь миллионными тиражами[5]. Став религиозным бестселлером, она повлияла на жизнь многих христиан и нехристиан. Однако текст кое-что скрывал: сестры-кармелитки, особенно настоятельница и Селина (другая сестра Терезы), не только дали рукописи название, но и манипулировали ею во многих местах, хотя и с наилучшими намерениями, даже переписывали многие страницы. Повествование то же самое, фон рассуждений тот же, изменения не помешали читателям понять мысль Терезы и постичь ее духовное учение, но все было процежено через духовность настоятельницы и Селины, которые не постигли внутреннего «я» Терезы[6]. 

Проблема возникла в 1946 году, когда у аббата Андре Комбеса, преподававшего в Сорбонне и Католическом институте в Париже историю христианской духовности, возникла идея посвятить курс Терезе из Лизьё. Он отправился в монастырь, где был очень хорошо принят монахинями: его предложение вызвало энтузиазм. Но как только работа началась, аббата ждал неприятный сюрприз: издания «Истории души», подготовленные орденом кармелиток, по сравнению с теми немногими оригиналами, которые были у него на руках, отличались. Многие отрывки были переписаны, изменены, скорректированы. В частности, в рукописях отсутствует выражение, которое характеризовало духовность святой: «Путь духовного детства». Когда оригиналы были опубликованы, выяснилось, что сестры отредактировали рукопись в более чем 7 000 местах[7]. Наблюдения аббата Комбеса было трудно принять, вплоть до того, что ученого изгнали из монастыря. Но в конце концов правда восторжествовала: к сожалению, только в 1955–56 годах, почти через 60 лет после смерти Терезы, оригиналы и вместе с ними автобиографические рукописи были опубликованы в факсимильном виде[8].

Призвание

Тереза — девятый и последний ребенок Луи и Зели Мартен, провозглашенных Папой Франциском святыми в 2015 году: ее любят и балуют родители и сестры (братья умирают, едва родившись). В возрасте четырех лет она теряет мать, и радостный характер ребенка как будто исчезает, Тереза теперь часто плачет. Она выбирает Полину своей «крестной матерью» и говорит ей, что хочет «стать отшельницей» (A f. 25v)[9]; сестра также раскрывает ей подобный секрет и обещает подождать, пока она подрастет. Но когда Терезе исполнилось девять лет, Полина решает вступить в орден кармелиток, и девочка потрясена этой новой потерей. 

Она плохо учится и переживает новую потерю — «странную болезнь». Хотя Тереза лечится, болезнь обостряется и ее происхождение непонятно. После того как отец обратился к Богоматери, Подательнице побед, статуэтка Богоматери, установленная на каминной полке, улыбается Терезе: болезнь исчезает. 

В день вступления сестры в монастырь, 8 мая 1884 года, Тереза приняла свое первое причастие. Целый год она жила в необыкновенном внутреннем покое. В возрасте 13 лет, 25 декабря 1886 года, Тереза почувствовала благодать Рождества: это было ее «полное обращение» (A f. 45r). Возвращаясь с полуночной мессы, Тереза слушала своего отца, который при виде башмачков, поставленных рядом с камином для получения маленьких подарков, сказал: «Наконец-то, к счастью, это последний год» (там же). Селина, находясь рядом с ней, при этих словах уже представила себе плач сестры. Вместо этого произошло нечто новое: Тереза поняла, что Младенец Иисус преобразил ее, она чувствовала себя зрелым, взрослым человеком. Действительно, в эту «светозарную ночь» она почувствовала «огромное желание трудиться ради обращения грешников […] С тех пор я счастлива!» (A f. 45v). Она вылечилась, возобновила учебу и вскоре смогла ее завершить: «Я начала, так сказать, „бег исполина”» (A f. 44v). 

Тереза случайно прочитала в газете «La Croix», оставленной ее отцом открытой на столе, о преступнике, совершившем тройное убийство, который вот-вот будет приговорен к смерти, но отказывается принять священника. Она обратилась к Богу за его обращение, но в подтверждение своего желания попросила знак раскаяния преступника. Внезапно, 31 августа, в день казни, газета сообщила, что убийца по имени Анри Пранзини, взойдя на эшафот, «хватает протянутое ему священником Распятие и три раза прикладывается к нему!» (A f. 46r). Для Терезы это было подтверждение свыше: она узнала, что Господь любит ее и показал ей Свою любовь. Ее молитва была услышана: в ней окрепло желание молиться за грешников и отдать за них свою жизнь[10]. 

Ярко проявляется желание посвятить себя Господу: «Господь увидел меня, и вот это было время мое, время любви, и вступил в союз со мною, и я стала Его» (A f. 47r). В возрасте 14 лет, получив согласие отца, она попросилась в монастырь кармелиток. Викарий отговаривал ее, потому что для вступления в религиозную жизнь нужно быть взрослой, а она слишком молода; при желании, она может обратиться к епископу. Тереза не сдается и вместе с отцом идет к епископу, который, в свою очередь, колеблется. Остается последняя надежда: возможность поездки в Рим, чтобы попросить разрешения у Папы…

Аудиенция у Папы Льва XIII

В 1887 году паломничество в Рим стало поворотным моментом в призвании Терезы. Во время посещения Колизея они с Селиной испытали особую радость благодаря своей смелости. Услышав от гида, что за барьером находится табличка с крестом, указывающая место, где сражались мученики, сестры перелезли через барьер, чтобы найти ее. Пока удивленный отец звал их обратно, они нашли надгробие, встали на колени и поцеловали крест, испачканный кровью первых христиан, переживая очень сильный духовный опыт. Тереза пишет: «Я просила о милости тоже стать мученицей за Христа и в глубине сердца почувствовала, что моя молитва услышана!» (A f. 61r). 

После столь же трогательного посещения катакомб состоялась аудиенция у Льва XIII, которой предшествовала месса. Евангелие этого дня было сильным ободрением: «Не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк 12:32). Тереза услышала, что это обращено к ней. Хотя говорить с Папой было запрещено, она набралась смелости и, преклонив перед ним колени, сказала: «Ваше Святейшество, в честь вашего юбилея, позвольте мне поступить в Кармель в пятнадцать лет!» «„Ну что ж, дитя мое, — ответил Святой Отец, доброжелательно глядя на меня, — поступайте так, как скажут вам настоятели”. […] Я сделала последнюю попытку и умоляющим голосом сказала: „ О, Ваше Святейшество, если бы вы сказали «да», тогда все были бы согласны!” Он пристально посмотрел на меня и произнес, делая ударение на каждом слоге: «Хорошо… Хорошо… Вы поступите, если это угодно Господу Богу…» Доброта Святого Отца придала мне смелости, я хотела еще что-то сказать, но два стража […] взяли меня под руки» (A, f. 63r-v). Аббат, возглавлявший группу, вопреки желанию Терезы представил ее отца как «отца двух кармелиток». Но у нее это вызвало слезы… И все же в глубине души она чувствовала необыкновенный покой: она сделала все, что могла. 

«[По возвращении] у меня больше не было надежды «на Святого Отца». Я не находила никакой помощи на земле, казавшейся мне пустыней, иссохшей и безводной, вся моя надежда была на одного Господа Бога. Я только что на опыте убедилась, что лучше прибегать к Нему, чем к Его святым» (A f. 66r).

Возвращение в Лизьё

По возвращении в Лизьё началось долгое ожидание заветного разрешения. Тем не менее был получен незабываемый опыт — Тереза побывала там, где апостолы свидетельствовали о Евангелии через мученичество, причем было два основополагающих факта. Первый — соприкосновение с «миром и страданиями, наполняющими его» (A f. 53v). Группа паломников состояла в основном из дворян с высокими титулами, что вызвало иронию сестер: «Издалека, — пишет Тереза, — это пускало немного пыли в глаза, но вблизи я увидела, что «не все золото, что блестит», и поняла слова из „О подражании Христу”: „ Да не будет тебе заботы ни о великой славе, тенью мелькающей” […] Истинное величие в душе» (A f. 55v–56r). Интересно, насколько живы наблюдения Терезы и ее свобода суждений о мирском аспекте паломничества. 

Второй факт касается познания повседневной жизни священников, пусть даже ограниченного паломничеством: «Меня восхищала молитва за грешников, но казалось странным молиться за души священников, которые мне представлялись прозрачнее кристалла! […] Целый месяц я жила в окружении священнников и видела, что если высокий сан и возносит выше ангелов, то сами они остаются слабыми немощными людьми… И если священники, которых Господь в Евангелии называет «солью земли» всем своим поведением показывают, что они крайне нуждаются в молитвах, стоит ли говорить о тех, кто «не горяч и не холоден»?» (A f. 56r) Священники произвели на Терезу впечатление людей, не испытывающих энтузиазма по отношению к Богу: поэтому нужно было молиться, чтобы их жизнь и их слова свидетельствовали о Евангелии. Именно миссия ордена кармелиток помогла ей понять свое собственное призвание — «быть апостолом апостолов» (там же).

В монастыре кармелиток

Наконец пришло разрешение, и Тереза вступила в орден кармелиток 9 апреля 1888 года. Можно спросить: что понимала в жизни пятнадцатилетняя девочка, которая хотела посвятить себя Господу? Конечно, ее глаза были открыты действительности, и Селина обнаружила это, когда, поступив в монастырь, указала Терезе на серость религиозной общины. Она ответила ей: «Я не хотела ничего говорить тебе заранее, но теперь ты сама видишь, что находишься среди хорошей компании девиц, и поэтому видишь, какой ты не должна быть»[11]. 

 Вступление в орден было одобрено не всеми. Это подтвердил церковный настоятель, когда Тереза пришла в монастырь: «Как представитель епископа, я представляю вам эту пятнадцатилетнюю девочку, вступления которой вы хотели. Я желаю вам, чтобы она не разочаровала ваших надежд, но напоминаю, что если случится иначе, ответственность будет лежать только на вас»[12]. Вся община была ошеломлена этими словами. Только Тереза была невозмутима: она пребывала в мире, «какой глубокий мир был в моей душе. С тех пор уже семь с половиной лет, как этот внутренний мир стал моим уделом, и он не оставил меня даже среди самых больших испытаний. […] Я пришла, чтобы спасать души и особенно, чтобы молиться за священников» (A f. 69r–v). 

8 сентября 1890 года состоялся торжественный постриг, при котором она приняла имя Тереза Младенца Иисуса и Святого Лика. По этому случаю она написала письмо для исключительного адресата: «О Иисус, мой Божественный Жених! […] Пусть я никогда не ищу и не найду ничего, кроме Тебя, и пусть все существа для меня ничто и я для них ничто, но Ты, Иисус, будь всем! […] Я прошу только мира, а затем любви: бесконечной любви, у которой нет другого предела, кроме Тебя, любви такой, что это уже не я, а Ты, мой Иисус. […] Дай мне понять, какой должна быть Твоя невеста. […] Пусть я спасу многие души: пусть сегодня не будет ни одной проклятой души»[13]. 

Слова, которые можно определить как сердце исповедания Терезы, это, возможно, один из немногих текстов, в котором она обращается на «ты» к Иисусу для заключения духовного брака, и где звучит желание «бесконечной любви» к Господу, та исключительность, которая является признаком супружеской любви. В Иисусе все поняты, все могут надеяться; поэтому она просит спасти многие души, чтобы ни одна не была потеряна.

Жизнь в монастыре

В тишине, в молитве, в служении жизнь в монастыре шла нормально; в биографии Терезы нет никаких чрезвычайных событий, даже видений или чудес: ее жизнь отмечена близостью с Господом. Однако некоторые факты выделяются из повседневной жизни. Мать Агнесса в феврале 1893 года стала настоятельницей, а Тереза — заместительницей по работе с послушницами. На следующий год ее отец умер от тяжелой болезни; Селина, несколько лет ухаживавшая за ним, также вступила в орден. 

9 июня 1895 года, в праздник Пресвятой Троицы, Тереза получила еще одну необыкновенную благодать — «Акт приношения милосердной любви»: «Боже мой! Пресвятая Троица, я хочу любить Тебя и сделать так, чтобы Ты любила меня, трудиться для прославления Святой Церкви, спасая души, живущие на земле, и освобождая тех, кто страдает в чистилище. […] Я хочу быть святой, но чувствую свое бессилие, и прошу Тебя, Боже мой, будь моей святостью! […] Если я иногда падаю из-за слабости, пусть Твой Божественный взгляд немедленно очистит мою душу. […] Я благодарю Тебя за все милости, которыми Ты одарил меня, особенно за то, что я прошла через горнило страданий. […] На закате этой жизни я предстану перед Тобой с пустыми руками, ибо я не прошу Тебя, Господи, сосчитать мои дела. Вся наша справедливость несовершенна в Твоих глазах, поэтому я хочу облечься в Твою справедливость и получить от Твоей любви вечное владение Тобой»[14].

Это второе великое событие в жизни Терезы: оно является основополагающим стимулом для того, чтобы отдать себя любви, главным героем которой является Бог-Отец, порождающий этот дар. Это очень личное событие, хранящееся в тайне сердца. Тереза чувствует себя маленькой и отдаленной от этой любви, но обнаруживает, что может полагаться на эту малость, чтобы просить Господа о помощи[15]. Это центр ее жизни и ядро ее духовного учения, «малого пути», которое представляет собой одну из самых высоких страниц духовности того века. Здесь проясняется, кто является «ее» духовным учителем, «Учителем учителей» (A f. 83v) — Господь Иисус (A f. 74r).

Покровительница миссий

Несколько месяцев спустя, в октябре 1895 года, семинарист Морис Беллиер, не уверенный в своем призвании, но желающий отправиться на миссию, написал настоятельнице кармелитского монастыря письмо, в котором просил молиться о его спасении и о благодати быть миссионером. Для этой миссии настоятельница, сестра Агнесса, выбрала Терезу. К письму, написанному своему «первому духовному брату», Тереза приложила молитву, которую сочинила сама. Последовала важная духовная переписка. Священник отправился в Марсель, чтобы присоединиться к белым отцам в Алжире 29 сентября 1897 года, накануне смерти Терезы.

В 1896 году новая настоятельница, мать Мари де Гонзага, доверила ей второго духовного брата, отца Адольфа Рулланда, члена Общества иностранных миссий в Париже: он хотел уехать в Китай в качестве миссионера и просил молитв. В письме Тереза сообщила ему о своей радости: «Я была бы искренне счастлива работать с вами ради спасения душ, поэтому я и стала кармелиткой: не имея возможности быть миссионеркой действия, я хотела быть ею по любви и покаянию, как святая Тереза Авильская». За несколько дней до отъезда в Китай о. Рулланд смог отслужить мессу в кармелитском монастыре. Он оставил Терезе свою фотографию, и она, поблагодарив его, написала: «Если я скоро попаду на Небеса, я попрошу у Иисуса разрешения навестить вас, и мы продолжим наш апостолат вместе»[16].

Однако ее миссионерская молитва распространялась на всю вселенную: «Поскольку „усердие кармелитки должно воспламенять весь мир”, я надеюсь, милостью Божией, быть полезной не только двум миссионерам и не смогла бы упустить из вида молитву за всех, не оставляя в стороне и простых священников, чья миссия порою столь же трудно исполнима, как и миссия апостолов, которые проповедуют неверующим. Наконец, я хочу быть дочерью Церкви, как была ею наша святая мать Тереза, и молиться за нашего Святого Отца – Папу, ибо знаю, что его молитвы охватывают вселенную» (C f. 33v)[17]. 

Благодаря своему миссионерскому и апостольскому духу Тереза, хотя никогда не покидала монастырь, стала покровительницей миссий наравне со святым Франциском Ксаверием, евангелизировавшим Индию, Японию и ступившим на землю Китая.

Пасха 1896: «Ночь небытия»

Кульминация духовного и экзистенциального опыта Терезы приходится на Пасху 1896 года. Она начинается в Страстную пятницу, после медитации о Страстях, когда у нее появляются первые признаки туберкулеза (кровохарканье), и заканчивается ее смертью в ночь на 29 сентября 1897 года. Это были последние 18 месяцев ее жизни, долгая и мучительная пасхальная «ночь». В прошлом биографы не отмечали этого, возможно потому, что это могло показаться скандальным: молодая монахиня, готовящаяся к смерти, женщина веры и молитвы, преданная Господу, живет в период кризиса, мучений, полной темноты. Родные сестры не понимали ее: «Да, если б испытание, от которого я страдаю уже целый год, открылось взорам, каково было бы удивление!» (C f. 4v). «[Иисус] попустил, чтобы мою душу охватил самый густой мрак и чтобы даже мысль о Небе стала теперь для меня лишь предметом борьбы и мучений… Это испытание продлится не дни или недели; оно прекратится в час, отмеченный Господом Богом, и… час сей пока не настал…» (C f. 5r). В кромешной тьме ей кажется, что она слышит голоса грешников, насмехающихся над ней: «Ты мечтаешь о свете, […] ты думаешь в один прекрасный день выйти из окружающего тебя тумана! Иди дальше, иди дальше, радуйся смерти, которая даст тебе не то, на что ты надеешься, но еще более глубокую ночь – ночь небытия» (C f. 6v). За неделю до смерти не обошлось без искушения покончить жизнь самоубийством. 

Мать Агнесса пыталась представить это испытание как «ночь веры», подобную ночи святого Иоанна Креста, но Тереза испытывает нечто совершенно новое. Если мистик жил в то время, когда большинство людей были верующими, то испытания Терезы происходят в то время, когда в мире громко заявляет о себе атеизм. Шарль де Фуко был атеистом с 1874 по 1886 год; в 1885–1887 годах Ницше провозгласил смерть Бога в книге «Веселая наука». 

В прошлом Тереза думала, что атеистов не может существовать, теперь же она обнаруживает, что «в те радостные дни Пасхального времени Господь [дал ей] что действительно существуют души, у которых нет веры, потому что они употребили во зло благодатные дары. Они потеряли веру – драгоценное сокровище, источник единственной радости, чистой и истинной» (C f. 5v). Неверие современников сеет сомнения у юной кармелитки. Для нее это не кризис веры, а кризис близости с теми, кто не верит: она не теряет света веры, но разделяет тьму, которую переживают атеисты. «Если Иисус показал ей реальность неверия и даже дал ей поучаствовать в ночи неверия, то это было для того, чтобы она обратила ситуацию вспять: чтобы она пережила это состояние тьмы для самих неверующих. С этого момента она испытывает новую радость: […] радость не жить радостью веры, чтобы те «другие», […] которые не знают такой радости, могли ее обрести». Тереза становится «спутницей» неверующих, разделяет их хлеб, находится за их столом страданий, она близка в братском общении с одним нововведением: преломить хлеб скорби с атеистами — это прожить опыт Иисуса в Гефсиманской агонии, когда Он принял в Свое сердце тьму грехов мира. 

В отличие от монахинь, которые приносили себя в жертву Божественной справедливости через покаяние за обращение грешников, она стала их «сестрой», пережила их драму, испытала «ночь небытия»; она поняла, до какой степени человек свободен верить или не верить, имеет власть отдаться Богу или отказаться от Бога. Тереза хочет принять тайну другого, каким бы ни был ее выбор или ее жизнь; и она осознает себя как личность, как женщину, как свободу, как любовь.

Наука любви

За год до смерти, в сентябре 1896 года, Тереза совершила ежегодные духовные упражнения в уединении и по приказу настоятельницы, своей сестры, записала то, что открылось ей в молитве: это рукопись B, где встречается термин «Премудрость Любви» (B f. 1r), характеризующий новизну «малого пути»: это крик влюбленной женщины, которая хотела бы сделать невозможное для своего Возлюбленного. «Быть кармелиткой, невестой и матерью… быть Матерью душ с Иисусом» для нее недостаточно: «Я чувствую в себе и другие призвания: воина, священника, апостола, учителя Церкви, мученика» (B f. 2v). Она пытается применить все эти призвания к себе, но понимает, что не может этого сделать и чувствует растерянность: «О Господи! Любовь моя и жизнь моя… Как же сочетать эти противоречивые стремления?» (там же). Радикальность таких желаний не может не удивлять: «я ощущаю необходимость, желание совершить ради Тебя, Господи, все самые героические подвиги» (там же). «В своей душе я чувствую храбрость крестоносца, я хотела бы умереть на поле битвы, защищая Церковь» (B f. 3r). Поэтому она обращается к величайшему из миссионеров, апостолу Павлу, за возможным прозрением и обнаруживает в гимне агапе, что лучший путь — это любовь: «Я поняла, что у Церкви есть сердце, и это сердце пылает любовью. […] Я поняла, что любовь заключает в себе все призвания. Что любовь – это все, и она охватывает собой все времена и пространства… одним словом, она – вечна! […] Мое призвание — это Любовь! Да, я нашла свое место в Церкви. Это место, Боже мой, Ты дал мне его… в сердце моей Матери-Церкви я буду любовью… тогда я буду всем… и мечта моя осуществится!» (B f. 3v). 

Кажется, что Тереза определяет себя как «созерцателя в действии», или, скорее, как отмечает фон Бальтазар, «активного в созерцании», потому что она «обретает себя в уникальном и объединяющем законе любви, из которого выходят и Мария, и Марфа, восприимчивая пассивность и плодотворность»[18]. Вот центр малого пути Терезы: «Святость человека — это сам Бог. […] Чудесный союз невероятной интуиции Божьей природы по отношению к человеку, которая сама по себе является даром Бога, и очень верного и последовательного ответа человека, отдающего себя Богу, чье свойство состоит в том, чтобы спускаться к нему, чтобы божественным образом овладеть им»[19]. Это очень прямой путь, потому что это путь, по которому без отклонений шел Сам Иисус; он очень короткий, потому что начальная точка и конечная точка едины; он новый, потому что основан не на человеческой воле, которая хочет достичь святости, а на святости Бога, который хочет достичь человека в Его свойстве снисходить, пока Он Сам не станет святостью человека[20].

Тереза сравнивала этот путь с духовным «лифтом»[21]: «Лифт, который должен был вознести меня до самого Неба, это Твои руки, Господи Иисусе! Для этого мне не нужно возрастать, наоборот, мне нужно оставаться маленькой и делаться все меньше и меньше» (C f. 3r). 

В день смерти, даже в величайшем страдании, ее последними словами были: «Я не жалею, что отдала себя Любви» (ПС 1121); «Я больше не могу! Нет, я никогда бы не поверила, что можно так страдать!» И наконец: «Боже мой… Я люблю тебя!» (ПС 1122). После смерти Тереза предстает радостной и умиротворенной: «Ее красота очаровательна, ее улыбка, кажется, говорит: „Добрый Бог — это только любовь и милосердие”»[22].

Любовь к Слову Божьему

«[Тереза] восхищалась тем, что придет к Богу „с пустыми руками”, смело отдавая себя милосердной Любви: [она] один из величайших духовных учителей всех времен, которого уместно поставить в один ряд со святым Бенедиктом, святой Терезой Авильской, святым Иоанном Креста, святым Франциском Сальским»[23]. Провозглашая ее Учителем Церкви, Иоанн Павел II напомнил, что кармелитка «является молодой святой, несмотря на прошедшие годы», потому что она не только описала, но и прожила истину о Любви как о сердце Церкви. Ее школой было Слово Божие: в трудные минуты, в рассеянности или во сне, настигавшем ее во время молитвы, в своей бедности она отмечала: «В этом бессилии мне приходят на помощь Священное Писание и „Подражание”, […] но более всего Евангелие: всегда открываю в нем новый свет, скрытый и таинственный смысл» (A f. 83 r–V). В своих трудах Тереза цитирует Библию 270 раз; это подтверждает ее знакомство со Словом Божьим, к которому она была страстно привязана. «Если бы я была священником, я бы углубленно изучала иврит и греческий, чтобы знать Божественную мысль, как Бог соизволил выразить ее на нашем человеческом языке». Экзегетическая компетентность, с которой она толкует Библию, исключительна: Тереза, благодаря верности Слову, смогла возродить чистейший евангельский дух в Церкви. И удивительно, что такой ограниченный человеческий и духовный опыт излучал столь универсальные идеи.

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Название статьи повторяет название А. Пиччирилли «Хрупка как все, радостна как немногие. Тереза из Лизьё и наши раны», Cinisello Balsamo (Mi), San Paolo, 2019. Ср. L. Bloy «Бедная женщина. История нищеты, греха и героизма», Verona, Fede & Cultura, 2020, 61 (or. La femme pauvre, Paris, Mercure de France, 1897).

[2] Ср. G. Gennari, Teresa di Lisieux. Il fascino della santità. I segreti di una „dottrina ritrovata», Torino, Lindau, 2012, 16–19.

[3] Там же, 21 s.

[4] É. de Baudoüin, Thérèse et François, Paris, Salvator, 2019, 27; cfr la preghiera per la rosa, 66.

[5] Ср. Concessionis tituli Doctoris Ecclesiae Sanctae Teresiae a Iesu infante et a Sacro Vultu, Cabellione, R. Rimbaud, 1997, 124.

[6] В 1926 году, когда Тереза уже была канонизирована, мать Агнесса считала своими тексты святой и писала: «Уже много времени мы (т. е. сестры) показываем, что ее (Терезы) слова — наша собственность» (G. Gennari, Teresa di Lisieux…, cit., 29).  Nel 1926, con Teresa già canonizzata, Madre Agnese considerava propri i testi della santa e scriveva: «È ormai già il tempo che noi [cioè le sorelle] dimostriamo che le sue parole [di Teresa] sono nostra proprietà» (G. Gennari, Teresa di Lisieux…, cit., 29).

[7] О. Франсуа Святой Марии, который официально был уполномочен опубликовать оригиналы рукописей, подтвердил, что мать Агнесса и Селина «переписали» «Историю одной души», привнеся около 7 000 изменений: «В синопсисе, в котором два текста представлены рядом и в котором отмечены их расхождения, от самых незначительных до самых важных, мы нашли более 7000 изменений». Cfr J. Lonchampt, «Introduzione», in Teresa del Bambin Gesù e del Volto Santo, s., Opere complete. Scritti e ultime parole, Città del Vaticano — Roma, Lev — Ocd, 1997, 72.

[8] Ср.   François de S.te-Marie, Manuscrits autobiographiques, Lisieux, Ocl, 1955–56, с тремя томами введения и комментариев, после выхода факсимильного издания — транскрипция рукописей, там же, 1956. Не хватает старого заголовка Истории одной души, который все еще появляется в издании 1972 года, Histoire d’une Ame. Manuscrits autobiographiques, Paris, Cerf — Desclée De Brouwer.

[9] Для цитат будут использоваться те же обозначения, что и в оригинальной рукописи: A, B, C c номером листа и указанием лицевой или оборотной стороны. Следовательно «A f. 25v» обозначает рукопись A, лист 25, оборотная сторона. Остальные цитаты взяты из «Полного собрания.» и обозначены аббревиатурой ПС.

[10] Ср. L. Pereira de Oliveira, Il processo decisionale di Teresa di Lisieux, in Mysterion 12 (2019/2) 229–235.

[11] Ср. G. Gennari, Teresa di Lisieux…, cit., 339, nota 29: testimonianza di suor Celina a p. Louis Augros, primo Superiore della Mission de France.

[12] ПС заметка 301 1263. Это свидетельство сестры Агнес. Тереза не упоминает этот факт в своих мемуарах.

[13] Ср. «Biglietto di professione», в ПС 937 s. Ср. F.-M. Léthel, La kenosi dell’amore, della fede e della speranza in santa Teresa di Lisieux, in P. Coda et Al. (edd.), Il Nulla-Tutto dell’amore. La teologia come sapienza del Crocifisso, Roma, Città Nuova, 2013, 89 s.

[14] Ср. «Offerta di me stessa», в ПС 941–943. Заглавные буквы есть в тексте. Обратите внимание на наблюдение Пиччирилли: «Терезе не интересно стать совершенной — она хочет стать святой. Не быть хорошей, а нравиться Богу, не стать большой, а остаться маленькой, хрупкой, слабой. Любить свою малость, предлагая ее Богу, — вот секрет Терезы» Cfr A. Piccirilli, Fragile come tutti…, cit., 176 s.

[15] Ср. J. F. SIX, Vita di Teresa di Lisieux: la donna, la famiglia, l’ambiente, Brescia, Morcelliana, 1977, 228, обнаруживается, что мать Агнесса не постигла ценности посвящения и положила это среди менее важных листов, потому что хотела сделать из сестры пример добродетели. Автор замечает одно из исправлений сестер: «Если из-за слабости я должна упасть…», в то время как в оригинале написано: «Если я иногда падаю из-за слабости…»

[16] Там же, 247. Ср. беседа 17 июля 1897 года: «Я хочу пройти через мои Небеса, чтобы делать добро на земле» (ПС 1028).

[17] Это цитата святой Терезы Авильской. «Дочь Церкви» — тоже типичное выражение святой.

[18] H. U. von Balthasar, Sorelle nello Spirito. Teresa di Lisieux e Elisabetta di Digione, Milano, Jaca Book, 1974, 143.

[19] G. Gennari, Teresa di Lisieux. La verità è più bella, Milano, Àncora, 1974, 194; Интересно письмо 57 к Селине, объясняющее, как Тереза ведет души на своем «малом пути»: ср. A. Piccirilli, Fragile come tutti…, cit., 208–214.

[20] Cр. G. Gennari, Teresa di Lisieux. La verità…, cit., 195–198.

[21] Как отмечает сама Тереза, лифт был изобретен недавно.

[22] Свидетельство матери Агнессы в ПС 62.

[23] G. Gaucher, Prefazione, in Marie-Eugène de l’Enfant Jésus, Il tuo amore è cresciuto con me. Un genio spirituale, Teresa di Lisieux, Roma, Ocd, 2004, 7.