Джанкарло Пани SJ

Имя Ганди связано с независимостью Индии, но еще больше – с учением о «ненасилии». Столетие назад, в 1922 году, он был арестован по обвинению в подготовке мятежа против британского правительства.

Его идеалы заслужили признание, несмотря на приговор. Силами истины и ненасилия Ганди боролся за свободу (опыт он приобрел в Южной Африке, где 21 год был адвокатом). От Тагора он получил титул «Махатма» («Великая душа»). В 1930 году прогремел «поход против соляной монополии», ему удалось пошатнуть имперскую власть. В Лондоне Ганди представлял Индию в процессе обсуждения ее Конституции: он стремился к единству индуистов и мусульман, упразднению касты «неприкасаемых», уважению образа жизни крестьян. Вот почему в 1948 году он был убит индуистом. В погребении участвовала вся Индия и, пожалуй, весь мир.

***

Столетие назад, в марте 1922 года, Махатма Ганди был арестован: его обвиняли в мятеже, поводом стали три статьи, опубликованные в принадлежащем ему еженедельнике «Young India» («Молодая Индия»). В первой он писал: «Коль скоро существует праведный Бог, Владыка Вселенной, Британская империя, возникшая на систематической эксплуатации физически более слабых рас на земле и применении грубой силы, не может сохраняться далее». В третьей статье он открыто провозглашал: «Мы желаем опрокинуть правительство, заставить его подчиниться воле народа»[1].

18 марта 1922 год: великий процесс

Ганди судили 18 марта. Перед лицом судьи он объявил себя «крестьянином и ткачом», виновным в подстрекательстве к «несотрудничеству» с британским правительством и в провоцировании неприязни, поскольку «правительство британской Индии, основанное на законе, действует с целью эксплуатации масс. […] Я ничуть не сомневаюсь, что, если на небесах есть Бог, Англии придется ответить за это преступление против человечества. […] Я изо всех сил стараюсь продемонстрировать моим соотечественникам, что яростное несотрудничество лишь умножает зло, и подобно тому, как зло способно питаться лишь благодаря насилию, так отказ от содействия злу требует полного воздержания от насилия»[2]. Поэтому он просил у судьи максимального наказания, предусмотренного за преступление, либо – если тот с ним согласен – оставить свой пост.

Служителю закона не составило труда доказать, что обвиняемый ответственен за недавние кровавые события в Чаури-Чаура и Бомбее. Поэтому он приговорил его к шести годам тюремного заключения. Но несмотря на это, добавил судья, он видит в Ганди «человека возвышенных идеалов и благородной жизни», и ему «неприятно, что такой человек не оставил правительству возможности сохранить ему свободу»[3]. Так прошел последний процесс над Ганди. После 1922 года его арестовывали еще много раз, но больше никогда он не представал перед судом. Это был «великий процесс»[4].

Гражданское неповиновение

В ноябре 1921 года Ганди начал первую кампанию за независимость и назвал ее новым термином «упорство в истине», сатьяграха, синонимом «ненасильственного сопротивления». В основу кампании легли три социальные реформы: единство индуистов и мусульман, отмена касты «неприкасаемых»[5], использование местного сырья и распространение кхади, то есть призыв повсеместно использовать одежду из хлопковой ткани, сотканной вручную самостоятельно с целью бойкотирования британских предметов гардероба[6].

Он писал в январе 1922 года: «Желаю себе суметь убедить всех в том, что гражданское неповиновение есть неотчуждаемое право любого гражданина. Отказ от него означает отказ от человеческого существования. Гражданское неповиновение отнюдь не ведет к анархии. […] Следует предпринять все возможные меры для того, чтобы избежать любого проявления насилия»[7]. 1 февраля Ганди объявил о гражданском неповиновении, но только в округе Бардоли, в своей провинции. Положительный результат позволил бы ему распространить неповиновение по всей Индии. От вице-короля требовали восстановить «свободу слова, собрания и печати […] и освободить из тюрем невиновных заключенных»[8], иначе началось бы гражданское неповиновение. Вице-король не мог принять требование, казавшееся капитуляцией правительства. Отказ положил начало протестам.

Один оказался особенно драматичным: погибли 22 человека. В Чаури-Чаура 5 февраля мирная демонстрация проходила перед полицейским участком. Колонну догоняла группа опоздавших, их оскорбили полицейские: началась потасовка, стрельба. Истратив несколько пуль, стражи порядка укрылись в казарме. Разъяренные манифестанты подожгли здание. Несколько полицейских выбрались, но их жестоко избили и затолкнули обратно в огонь, где те погибли[9]. Ганди, как только его проинформировали о произошедшем, созвал Конгресс, т. е. индийскую национальную партию, и отменил гражданское неповиновение: во искупление жестокой резни он пять дней держал пост. Когда вся Индия с горечью критиковала отмену кампании, он ответил: «Бог со всей ясностью высказался в Чаури-Чаура»[10]. «Мы не можем приступить к царству свободы, храня верность истине и ненасилию лишь на словах»[11].

Полезный… приговор!

Приговор мог знаменовать окончание борьбы за освобождение Индии, поддерживаемой Ганди до этого момента. Однако у него оказалось иное последствие: осуждение укрепило ценность личности и славу Махатмы в глазах индийцев.

Были и другие результаты. Арест означал его признание со стороны британского правительства в роли главного лидера национального движения за независимость, и Конгресс становился организацией с широкими географическими и социальными границами. Из-за удивления, которое вызвал арест, и после публикации новости о приговоре умножилось число желающих вступить в партию, выросли фонды на поддержку дела. С этого момента и далее символом роста стало распространение кхади. Простота одеяния свидетельствовала о непоколебимом стремлении к социальному равенству. Сам Ганди ежедневно полчаса ткал материал для своей одежды. В 1922 году сложился образ жизни, присущий ему все следующие годы, вплоть до убийства в 1948 году.

Двадцать лет спустя он дал оценку первой попытке возглавляемой им национальной борьбы: «У нас бесчисленное множество людей было рассеяно на огромной территории. Поэтому было нелегко контролировать и направлять их. Даже удивительно, как они отреагировали… Я не чувствую себя разочарованным последующими результатами… Несовершенный, такой каким я есть, я начал с несовершенными мужчинами и женщинами и отплыл в неведомый океан. Благодарение Богу, корабль, хотя и не достигнув порта, смог надежно противостоять штормам»[12].

Первый шторм

Первый шторм начался в 1893 году. Мохандас Карамчанд Ганди, 24 года[13], молодой адвокат, защитивший диплом в Лондоне, в Индии не пользовался успехом. В качестве юридического представителя одной мусульманской фирмы он отправился в Африку, в Преторию. Во время путешествия в вагоне первого класса кто-то заметил, что он индиец: в Южной Африке действовал апартеид. Немного спустя чиновник велел ему пересесть в третий класс. «Но у меня билет в первом классе», — сказал Ганди. «Это ничего не значит. […] Вы должны покинуть этот вагон, иначе мне придется позвать констебля». «Пожалуйста, зовите, — ответил тот. — Я отказываюсь выйти добровольно»[14]. Немедленно вошел полицейский, схватил его за руку и заставил выйти из вагона. Ганди отказался продолжать путешествие в третьем классе, и поезд ушел без него.

Пережитое унижение сразу познакомило его с расизмом в жестоком проявлении: личное переживание было травмирующим. Ганди осознал, что оказался перед выбором: реагировать на дискриминацию или вернуться в Индию. Решив бороться с перенесенной несправедливостью, он открыл истину: достоинство личности и единое целое насилия и несправедливости, причиняющее страдания защитнику личности. Мир состоит из жестокости (на хинди химса, т. е. «причиненный другим ущерб»), Истина – противоположность (ахимса[15], «отказ от ущерба другим»). «Ненасилие – не одна истина среди подобных, но Истина, которая, если следовать ей во всей ее неисчерпаемой глубине, отождествляется с Богом»[16]. Ганди назвал свою Автобиографию «История моих поисков Истины»: «Это самое красноречивое из его сочинений, искренне открывающее детали взросления, юности, преждевременного брака, сильного сексуального влечения и усилий сублимации, а также – духовного влияния, обусловившего эволюцию его личности»[17]. Послесловие – кульминационная страница его пути в Истине[18]. Для него Истина и ненасилие «древние, словно горы»[19].

Самоуправление Индии

Имя Ганди – синоним независимости Индии и символ ненасильственного сопротивления. В Южной Африке он научился решать политические проблемы соотечественников. Преследование и тюремное заключение в качестве узника совести учит Ганди принимать наказание достойно, с гордостью и упорством: произошедшее для него стало не бедой, так как заключение из-за произвола усиливает престиж дела. Мало-помалу он расширял задачу своей деятельности, подвергая сомнению священные постулаты индуизма. В его глазах не было различий между ребенком и неприкасаемыми, между высшими и низшими кастами. Отождествляясь с угнетенными и бедными, он служил им и через них переживал духовный опыт встречи с Богом[20]. И он с упованием рассматривал конкретное положение своей Индии.

Одним из самых удивительных аспектов Ганди была верность Британской империи. Он признавал базовые ценности английской конституции: справедливость, свободу, равенство. Тем не менее правительство олицетворяло в Индии «борьбу между современной цивилизацией, которая есть царство сатаны, и древней культурой, которая есть Царствие Божие. Первая – царство бога войны, вторая – Царство Бога любви. Мои соотечественники винят в недостатках современной цивилизации английский народ и, как следствие, верят, что плохи англичане, а не олицетворяемая ими культура. […] Поэтому они считают, что обязаны прибегать […] к насилию для изгнания англичан»[21].

Таков центральный пункт шедевра, написанного юным Ганди в Южной Африке в 1909 году: Самоуправление Индии[22]. Независимость нации должна основываться не на английских принципах: выгода, эксплуатация, богатство, а на традиционных ценностях Индии – на силе любви и духа. Вкратце говоря, «прежде чем стать Индией, необходимо стать индийцами»[23]. Написанное о деле можно сравнить «с другими трудами, например, с трактатом Об общественном договоре Руссо и с Духовными упражнениями Игнатия Лойолы»[24]. Английский политик Стаффорд Криппс писал: «Не знаю никого, кто в какую-либо эпоху и особенно в новейшей истории с такой силой и убежденностью продемонстрировал бы власть духа над материальными вещами»[25].

В Южной Африке Ганди провел 21 год, и приобретенный там драматический опыт стал духовной школой. Он усвоил, что ненасильственная борьба с апартеидом и есть подлинная политика: он пришел к признанию равенства прав, к упразднению дискриминационных законов, к действительности религиозных браков (законными признавались только христианские).

Вернувшись в 1915 году в Индию, он встретил общее недовольство британским правительством. В 1919 году Ганди впервые пользуется в жизни принципом сатьяграха. Поводом стало применение закона Роулетта: действие специальных норм, изданных во время войны во избежание беспорядков, распространялось на Индию и в послевоенное время. «Считаю подобный законопроект открытым вызовом нашим людям», — писал Ганди[26]. При объявлении он организовал энергичную кампанию гражданского неповиновения, включавшую в себя закрытие фабрик, магазинов, забастовки и т. п. Участвовали широкие массы населения.

В апреле в ходе манифестаций столкновения и акты насилия были нередкими, кульминацией стала трагедия в Пенджабе: Амритсарская бойня. Офицер, чьей задачей было сохранять общественный порядок, приказал открыть огонь по мирным и безоружным манифестантам: в сходке участвовали порядка 20 000 человек. Четыреста погибли, около тысячи получили ранения[27]. События произвели огромное впечатление на всю Индию. Ганди немедленно прервал кампанию, вопреки мнению многих, признав, что, считая население готовым к ненасильственной борьбе, он совершил «ошибку гималайского масштаба»[28]. Позже кампания гражданского неповиновения в Бардоли привела, как мы видели, к столкновению в Чаури-Чаура.

Махатма

Ганди известен как Махатма, «Великая душа»: так его назвал индийский поэт Тагор, лауреат Нобелевской премии по литературе за 1913 год. В действительности его самоотдача носила преимущественно религиозный характер, он стремился к личному освобождению в уверенности, что освобождение окажет сильное политическое влияние. Он неоднократно утверждал это и подчеркнул в Автобиографии: «Мое благоговение перед Истиной привело меня на политическое поле»[29].

В такой перспективе следует понимать присущее его мышлению «ненасилие». Это не политическая стратегия, а цель жизни, становящейся единым целым с Истиной: «Опыт научил меня тому, что, кроме Истины, нет иного Бога»[30]. «Я не считаю себя достойным считаться пророком: я никто иной как смиренный искатель Истины, с нетерпением стремящийся к достижению духовного освобождения моего нынешнего существования»[31]. Ганди не желал себе политической власти и никогда не занимал какой-либо официальный пост в Конгрессе, и, тем не менее, он постоянно исполнял функцию арбитра в политических вопросах или партийных кризисах.

В 1928 году прибыли британские парламентарии – Комиссия Саймона – для составления в Лондон доклада о возможной конституции Индии. Поскольку индийцам было разрешено лишь представлять предложения разъездной Комиссии, почти повсеместно делегацию встречали враждебно. Ганди сказал, что предложение правительства было «умышленным оскорблением всего населения»[32]. Столкновения между полицией и демонстрантами дали ему понять: ненасилие необходимо на национальном уровне, при условии, что оно не выродится в насилие. Его целью было добиться единства Индии через Конгресс и при этом повысить осведомленность сельского населения. Он начал систематически посещать часть из 700 000 деревень, поддерживая кампанию распространения ткачества на кхади: оно служило уроком, необходимым для строительства общего дома.

Знание реалий села побудило его предложить Конгрессу 11 пунктов, которые, при условии принятия правительством, сделали бы излишним гражданское неповиновение: полный запрет алкоголя, снижение обменного курса рупия — фунт стерлингов, снижение налогов на землю, отмена налога на соль, снижение денежного довольствия высокопоставленных чиновников, сокращение военных расходов, освобождение политических узников и т. п. Многим, даже самым близким друзьям, предложение казалось нереалистичным и обреченным на провал, но для Ганди это был способ сделать независимость понятной простому сельскому люду. Цель была не заявить в полный голос о независимости от англичан, но помочь Конгрессу начать переговоры с британским правительством с позиций «законных национальных делегатов, а не в качестве нищих, ждущих конституционных реформ, предусмотренных Комиссией Саймона»[33].

«Соляной поход»

Была выбрана основа для борьбы: налог на соль. Ганди желал организовать «соляной поход» от места своего уединенного проживания, Ахмадабада, в Данди — около 380 км – на побережье Индийского океана, где любой набрал бы себе соли для личного потребления. Инициатива оказала сильное воздействие, так как затрагивала интересы каждой семьи. Она оказалась гениальным решением в качестве ненасильственной встречи с правительством, а так как не затрагивались жизненные интересы, поход было бы сложно подавить репрессиями.

В начале марта 1930 года Ганди уведомил вице-короля о своем желании начать акцию гражданского неповиновения против налога на соль. По пути было достаточно отдыха и молитвы: поход стал настоящим паломничеством. Наряду со священными индуистскими текстами цитировались Евангелие и речи Иисуса против иерусалимских властей[34]. Добравшись до Данди, каждый набрал соли для личного пользования.

Реакция правительства последовала незамедлительно: Ганди, его супруга Кастурбай и еще 50 000 человек были арестованы. О них писали СМИ всего мира. Некоторые второстепенные эпизоды свидетельствовали о единодушном участии народа. Когда полиция призывала манифестантов разойтись, те падали на землю и позволяли себя арестовать. По дороге в тюрьму у переполненного арестантами грузовика лопнула шина, и автомобиль не смог двигаться дальше. Арестованные не сбежали, а успокаивали полицейских и сплоченно пошли пешком к месту заключения между двумя рядами рукоплескавшей им толпы[35]. Сидевший на мешке с солью мальчик отказался встать по приказу констебля: его избили до крови. Но он сидел, не шелохнувшись, скрестив руки на груди. Офицер остановил избиение и подошел пожать ему руку: «Ты герой. Никогда не видел, чтобы воевали таким образом»[36].

Ганди в Букингемском дворце

Популярность «соляного похода» показала, что Индия готова к независимости. Лондону была нанесена неизлечимая рана, осложненная международной дипломатией, благоволившей самоопределению народов.

Ганди вышел из тюрьмы в январе 1931 года и, хотя от него ожидали решающего шага, вызвал всеобщее недовольство. Он попросил вице-короля лорда Ирвина побеседовать «как человек с человеком»: «Я хотел бы встретиться с вами не столько как с вице-королем Индии, сколько как с человеком»[37]. Ирвин согласился: он доверял Махатме, уважал его религиозное видение и симпатизировал политическим устремлениям страны. Собеседования были полезными потому, что Ганди взял на себя роль посредника между Конгрессом и правительством. 5 марта 1931 года собеседники подписали «Делийский пакт»: гражданское неповиновение прерывалось, но также прекращали действие специальные полномочия, направленные на борьбу с бойкотированием; кроме того, правительство обязалось освободить политических узников и узаконило сбор соли для личного использования. Выдающийся результат: «ненасилие» пошатнуло могущество Британской империи.

Все ожидали большего, и в Конгрессе немедленно проявила себя оппозиция. Однако Неру, молодой ученик Ганди, поддержал пакт, и Махатма представлял Конгресс в Лондоне. Продемонстрировав англичанам «свою силу гражданским неповиновением, они отправлялись в Лондон не как нищие, а как самые настоящие переговорщики с позиции силы»[38].

Нельзя не напомнить о реакции Уинстона Черчилля: Ганди – «бунтарь из мелких адвокатов, выступающий в роли полуголого факира, разгуливающего по дворцу вице-короля»[39]. Таким же он предстал и в Букингемском дворце. Вход Махатмы в официальную резиденцию Британской короны в самом деле выглядел как явление «полуголого факира»: и все-таки он воплощал силу Истины и «ненасилия», мужество обсуждать на равных новую конституцию Индии.

Пророк на полях политики

Встреча в Лондоне не принесла результатов в ближайшем будущем, но в глазах индийцев ценность Ганди чрезвычайно выросла. По возвращении на родину он старался дружески побеседовать с новым вице-королем, маркизом Виллингдоном. Ему не только отказали во встрече, более того, начались репрессии против националистов, вызвавшие по всей стране удивительную цепь протестов. Одним из первых был арестован Ганди. Пока он еще был в тюрьме, в 1932 году, британское правительство назначило отдельных избирателей для «неприкасаемых». Последовала немедленная реакция: голодовка. Чтобы правительство уступило неприкасаемым больше мест в парламенте, Ганди не отступил и на шестой день протеста казался на пороге смерти. Лишь тогда правительство отозвало распоряжение. Для Махатмы было очень важно, чтобы беднейшие классы были признаны как граждане, а не как каста.

Все, как представители Конгресса, так и мусульмане, хотели, чтобы Ганди отказался от «ненасилия»; но для него был основополагающим официальным «закон жизни для человеческих существ. […] Я все более убеждаюсь, что в сложной ситуации Индии нет иного способа обрести свободу»[40]. В 1934 году он оставил Конгресс и отошел от политики, чтобы посвятить себя исключительно духовной реформе Индии. Ему было более 65 лет, возраст, когда сил становится меньше. Кто-то реагирует, цепляясь за прежнее, другие принимают это время с умом, ища новые формы поведения. Таков был и выбор Ганди. Он стал пророком на полях политической жизни, действительно свободным для продвижения своей миссии[41].

Теперь он мог начать заново снизу; поэтому обосновался в маленькой деревушке[42]. Выбор пал на одну из самых глухих в центральных провинциях – на Сегаон, группу из нескольких хижин и немногими людьми, которой Ганди дал новое имя, Севаграм, «Деревня служения». Он объяснил причину: культура маленькой деревни отлична от городской, но имеет фундаментальное значение для нации. «Служить нашим деревням означает созидать автономию. Что-либо иное – пустые мечты. Если умрет деревня, умрет и Индия. Не будет больше Индии. Ее миссия в мире будет утрачена»[43].

Благодаря присутствию Махатмы деревня оживилась: здесь жили бок о бок индуисты, буддисты и христиане; царило огромное уважение ко всем религиям, прозелитизм исключался. За короткое время это место стало пульсирующим сердцем молчаливой Индии и центром активности «Паниндийской Ассоциации сельских ремесел», которой мало-помалу удалось преобразить бедность и эксплуатацию. Такова была революционная сила ненасилия. В программу Ганди включал и образование, что не могло исчерпываться знанием алфавита, но должно было включать в себя навыки ручного труда на благо жизни и работы. Кроме этого был составлен план по защите здоровья от заболеваний (малярии, дизентерии и др.). Среди прочего можно понять, что он не был противником использования машин, если только они не умножаются «безудержно» и не отнимают у бедняков работу[44].

Мировая война

1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война: вице-король без консультации с индийцами объявил о вступлении в войну на стороне англичан. Политическая жизнь страны была потрясена. Через десять дней после начала конфликта в документе, адресованном вице-королю, Конгресс одобрял войну, только если Англия предоставит Индии свободу, защищающую от нацизма. Составленный Неру документ противоречил позиции Ганди, отвергавшего соучастие в каких-либо военных действиях.

Через несколько недель пришел ответ вице-короля: о независимости Индии речь пойдет после войны… В патовом положении Конгресс поручил Ганди организовать кампанию гражданского неповиновения. Глава Мусульманской лиги, Джинна, думал о создании мусульманского государства.

Публичная роль Махатмы неожиданно изменилась: отношения с Конгрессом осложнились. Приверженец ненасилия с болью воспринимал войну: «Мое ненасилие кажется почти бессильным. Но на ежедневную борьбу дается ответ: ни Бог, ни ненасилие не бессильны. Бессилие в человеке. Я должен продолжать пытаться, не теряя веры»[45]. Мировой конфликт стал новой и трудной проблемой, требующей решения.

В сентябре 1940 года Ганди начал личную сатьяграху против войны: «Не потому что я люблю английскую нацию и ненавижу немецкую. […] Мы все сделаны из одного теста, мы все члены огромной человеческой семьи. […] Я могу спасти целостность индийцев и их свободу только при условии сохранения доброжелательности ко всей человеческой семье»[46].

В 1942 году правительству Лондона, обеспокоенному продвижением Японии к британским владениям в Азии, потребовалось сотрудничество индийцев: был направлен Стаффорд Криппс с миссией заставить их принять статут Индийского доминиона, с последующей ратификацией после войны. Ганди дал очень четкий ответ: «Это был чек, датированный будущим числом, выданный банком близким к банкротству»[47]. Англичане должны были покинуть страну. Отсюда родилось спонтанное движение, названное «Вон из Индии» (Quit India), и началась кампания гражданского неповиновения всего народа. Ганди сопровождал его мантрой: «“Действовать или умереть”. Мы освободим Индию или погибнем в борьбе; не будем жалеть свою жизнь, чтобы видеть увековечение нашего рабства»[48].

Последовал немедленный ответ правительства Черчилля: начались неслыханные акты насилия и репрессии. По официальным подсчетам были разрушены сотни государственных зданий, 66 000 человек арестованы, 2 500 погибли[49]. Ганди, его супруга и члены Конгресса были сразу же брошены за решетку. Для Махатмы, заключенного в Пуна (сегодня Пуне), наступили самые тяжелые дни, темный и болезненный период: он потерял своего доверенного советника, затем от сердечного приступа скончалась жена. Наконец, как воздаяние за насилие во время протеста, он начал пост.

Независимость Индии

Спустя почти два года тюремного заключения Ганди был освобожден в мае 1944 года. В первую очередь он попытался наладить диалог с главой мусульманской лиги с целью обретения независимости. Но встречи оказались бесполезны. Джинна был решительно настроен добиваться появления независимого мусульманского государства. Так открывался путь к разделу Индии и рождалась «Земля Чистых» (будущий «Пакистан»).

В 1945 году с победой лейбористов в Англии правительство Эттли объявило о возможном уходе из Индии и предлагало создание единого федерального государства. Ганди план понравился, Джинна, несмотря на острую критику, в первое время присоединился, но позже отверг проект. Тогда вице-король поручил Неру сформировать правительство ad interim. Он обращался к Джинне с предложениями разных постов в правительстве, но тот от всего отказался.

Поскольку в 1946–47 году Север Индии – от Пенджаба до Бира — потрясали акты насилия, англичане предложили разделить Индию на три автономные провинции, связанные центральным правительством. Хотя Ганди был против, Конгресс и Лига приняли проект. Лорд Маунтбаттен получил задание передать Индии всю полноту власти и назначить дату объявления о независимости в 1947 году. Махатма упорно трудился, ходя пешком по деревням, мужественно пытаясь в последний раз примирить индуистов и мусульман. Если бы ему удалось принести мир в Бенгалию и Калькутту, нация осталась бы единой.

15 августа 1947 года Индия обрела независимость, но лишилась двух огромных провинций, где в будущем сформируется Восточный и Западный Пакистан. Следующий день Джинна провозгласил «Днем прямого действия»[50], поправ тем самым конституционные методы. Говоря прямо, он открыл путь бойне, сопутствовавшей рождению независимой Индии и Пакистана. В Бенгалии, в Калькутте, в мусульманском центре началась охота на индусов, приведшая к гибели 4 000 человек. Укрывшиеся в соседнем Бире организовали ответные репрессии, приведшие к гибели 7 000 человек[51].

Программа всей жизни Махатмы трагически провалилась. Тем не менее он продолжал работать на благо примирения Калькутты и даже попытался добраться до далекого Пенджаба, когда разразился конфликт в Кашмире, права над которым оспаривали Индия и Пакистан. По пути он был вынужден остановиться в Дели.

30 января 1948 года во время публичной молитвы в городе к нему приблизился и поклонился индуист. Возможно, то был жест искреннего благоговения, но, поднявшись, мужчина выхватил пистолет и тремя выстрелами убил его. Упав на землю, Ганди успел призвать имя Бога – Рама[52]. Убийца был членом индийской партии, отвергавшей учение о ненасилии и примирение индуистов и мусульман[53].

На следующий день, по традиции, тело Махатмы кремировали: вокруг собралась вся Индия и, пожалуй, весь мир. Если Ганди был разочарован неудачей «ненасилия», то его смерть, напротив, открыла, что учение о «силе Истины» и «ненасилии» не было напрасным.

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] О двух статьях см. C. Fusero, Gandhi, Milano, Dall’Oglio, 1968, 401.

[2] Y. Chadha, Gandhi. Il rivoluzionario disarmato, Milano, Mondadori, 2011, 26l.

[3] J.M. Brown, Gandhi. Prigioniero della speranza, Bologna, il Mulino, 1995, 255.

[4] Ср. название книги, описывающей судебный процесс: K. P. Kesava Menon, the great Trial of Mahatma Ufndhi & Mr. Shankarlal Banker, Madias, Ganesan, 1922.

[5] Касты в Индии формировались веками: брахманы (священнослужители), воины, торговцы и ремесленники, слуги. Наконец, были и парии, называемые «неприкасаемыми», — низшая каста, выполнявшая унизительные и постыдные работы.

[6] Ср. M. K. Gandhi, Autobiografia, Milano, Treves, 1931, 373–379.

[7] Id., Teoria e pratica della nonviolenza, Torino, Einaudi, 1973, 185.

[8] Y. Chadha, Gandhi. Il rivoluzionario disarmato, cit., 256.

[9] См. там же, 257.

[10] D. Dalton, Gandhi, il Mahatma. Il potere della nonviolenza, Genova, Ecig, 1998, 75.

[11] Y. Chadha, Gandhi. Il rivoluzionario disarmato, cit., 258.

[12] C. Fusero, Gandhi, cit., 400.

[13] Ганди родился 2 октября 1869 года; в Индии день рождения Ганди – национальный праздник.

[14] M. R. Gandhi, Autobiografia, cit., 120 s. (Цит. по: М. Ганди, Моя жизнь. М.: Наука, 1969, с. 125).

[15] Cовпадает с латинским понятием in-nocens: cfr E. Balducci, Gandhi, Firenze, Giunti, 2007, 14.

[16] Ivi.

[17] P. A. Nazareth, La straordinaria leadership di Gandhi, Nünberg, The Golden Shore, 2014, 24.

[18] Cfr M.K. Gandhi, Autobiografia, cit., 383-385.

[19] Cfr Id., Antiche come le montagne, Milano, Mondadori, 1987.

[20] Cfr J. M. Brown, Gandhi…, cit., 268.

[21] Ivi, 97.

[22] М. К. Ганди, Хинд Сварадж в: Indian Opinion, 1909–10. Cfr Collected Works of Mahatma Gandhi, vil. 10, New Delhi, Publications Division Ministry of Information, 1963, 6–68.

[23] E. Balducci, Gandhi, cit., 16. Речь идет о парафразе известной максимы Д’Адзельо.

[24] P. A. Nazareth, La straordinaria leadership di Gandhi, cit., 24.

[25] C. Fusero, Gandhi, cit., 5.

[26] J. M. Brown, Gandhi…, cit., 192.

[27] Cfr M. Torri, Storia dell’India, Milano, Mondadori, 2011, 518-522; J. M. Brown, Gandhi…, cit., 196.

[28] J. M. Brown, Gandhi…, cit., 197.

[29] M. K. Gandhi, Autobiografia, cit., 384.

[30] Ivi.

[31] Ivi, 388 Cfr A. Capitini, La religione di Gandhi, in M. K. Gandhi, Un cammino verso Dio, Milano, Mondadori, 2006, XVII.

[32] J. M. Brown, Gandhi…, cit., 329.

[33] Ivi, 338; 353.

[34] Cfr ivi, 355. Во время похода среди индуистов было продано невиданное количество экземпляров Библии.

[35] Cfr E. Balducci, Gandhi, cit., 91.

[36] Ivi.

[37] J. M. Brown, Gandhi…, cit., 368.

[38] Ivi, 371.

[39] D. Dalton, Gandhi, il Mahatma…, cit., 92.

[40] J.M. Brown, Gandhi…, cit., 397.

[41] Cfr M. Torri, Il «Mahatma» Gandhi: un santo come uomo politico, in D. Abignente – S. Tanzarella, Tra Cristo e Gandhi. L’insegnamento di Lanza del Vasto alle radici della nonviolenza, Cinisello Balsamo (MI), San Paolo, 2003, 1746.

[42] В 700 000 деревень Индии проживало 75 % населения страны.

[43] M. K. Gandhi, Villaggio e autonomia. La nonviolenza come potere del popolo, Firenze, Libreria Editrice Fiorentina, 1982, 32. В деревню приезжал с визитом Ланца дель Васто, один из учеников Ганди в Европе.

[44] Cfr ivi, 23-26.

[45] Id., Statement to the Press, 5 сентября 1939 г., в Collected Works of Mahatma Gandhi, cit., vol.70, 162.

[46] E. Balducci, Gandhi, cit., 130.

[47] Y. Chadha, Gandhi. Il rivoluzionario disarmato, cit., 375.

[48] Ivi, 382.

[49] Cfr J.M. Brown, Gandhi…, cit., 501.

[50] Ivi, 556.

[51] Cfr J.M. Brown, Gandhi…, cit., 141.

[52] За день до этого Ганди сказал: «Если кто-нибудь убьет меня, и я умру с молитвой за моего убийцу на устах, и с памятью о Боге и с осознанием Его живого присутствия в святилище моего сердца, только тогда можно будет сказать обо мне, что я достиг мужественного ненасилия» (M.K. Gandhi, In cammino verso Dio, cit., 32).

[53] Cfr J.M. Brown, Gandhi…, cit., 567.