Хосе Марио К. Франсиско SJ

Отмечая 500-ю годовщину филиппинского христианства, его превозносят за миссионерскую предприимчивость и критикуют за сотрудничество с испанским колониализмом. Но выйдем за рамки похвал и упрёков и рассмотрим в нём неувядающее наследие и социальный проект. Христианство на почве местного этоса продолжает обретать смысл и практическую жизнь в личных и коллективных историях. А также побуждает филиппинских христиан упрочивать свою солидарность с маргиналами — посредством того, что Папа Франциск называет «социальной дружбой» и «политической любовью». Автор преподаёт в Школе богословия Игнатия Лойолы в Маниле (Филиппины).

***

Пятьсот лет назад христианство добралось до Филиппин. 17 апреля 2021 года Филиппинская епископская конференция открыла торжества мессой, приуроченной к годовщине первого пасхального воскресенья на этой земле. Однако из-за пандемии COVID-19 главное мероприятие, Конгресс международной миссии, перенесли на апрель 2022 года[1]. Из соображений безопасности доступ на остальные события был только виртуальным. На евхаристическом богослужении в Ватикане 14 марта 2021 года Папа Франциск обратился из Рима к филиппинским католикам во всём мире с такими словами: «И эта [евангельская] радость видна в вашем народе, в ваших глазах, в ваших лицах, слышна в ваших песнях и молитвах. […] Хочу сказать вам спасибо за радость, которую вы несёте по всему миру и в христианских общинах»[2].

Продление праздника позволяет глубже исследовать некоторые аспекты этого пятисотлетия. На правительственной церемонии 18 марта 2021 года президент Родриго Дутерте, часто критикующий Католическую Церковь, не упомянул о христианстве, зато уделил внимание победе аборигенов над испанскими силами: «Итак, прошу всех наших соотечественников (kababayan) ценить нашу богатую историю и учиться на опыте предшественников, чтобы никогда больше не позволить никакому народу покушаться на наш суверенитет»[3].

Внутри и вне Церквей звучали и другие высказывания о пятисотлетии, со своими особенностями. Например, конференция Католического богословского общества Филиппин (DaKaTeo), проведённая в 2019 году, предпочла взгляд с точки зрения местных народностей и вспоминала прежние испано-американские просьбы о прощении.

В этой статье мы намерены посмотреть на контекст юбилея и осмыслить филиппинское христианство как живое наследие и социальный проект.

Пятисотлетие: общая картина

Епископская конференция в своём послании от 23 марта 2021 года, под названием «Празднуем 500 лет христианства на Филиппинах»[4], обращается к тексту Антонио Пигафетты, хроникёра экспедиции, и следующим образом характеризует командира Фернана Магеллана, католика и португальца: он пришёл в качестве «наёмника», но, увидев «плодородную почву доброй воли» у аборигенов, стал «миссионером», а потом опять «наёмником», когда были удовлетворены запросы местных жителей. Эта характеристика затем перетекает в духовное рассуждение: подчёркнуто, что носители Евангелия — «люди несовершенные», или, говоря библейским языком, «глиняные сосуды».

Поскольку это пастырское послание, а не академическая речь, на втором плане остался исторический анализ, предпринятый Ресилем Мохаресом, поместившим хронику Антонио Пигафетты в соответствующий контекст[5], и Уильямом Генри Скоттом, критично оценившим «религиозную» роль Магеллана[6].

Послание выстраивается в один ряд с предыдущими заявлениями Епископской конференции о связях между христианством и колонизацией. В некоторых из этих документов евангелизация отождествлена с самоутверждением нации[7]. В послании 1998 года в связи со столетием нации епископы указывают на проблематичное соотношение между евангелизацией и колонизацией, используя расплывчатый термин «неоднозначный»: «Со своей стороны, мы как институция приносим извинения за неоднозначную позицию, занятую некоторыми членами Церкви во время революции, чем отчасти объясняется подъём религиозной революции»[8]. И постоянно звучит голос недоверия антикатолическим национальным движениям, прошлым и нынешним.

Важный текст — декларация католической, протестантской и евангельской Церквей, под названием «Экуменическая семья: декларация о единстве христианских Церквей по случаю пятисотлетия христианства на Филиппинах», где также рассмотрена связь между христианством и колонизацией[9].

Декларация исторически значима: и её содержание, и сам процесс её создания. Обнародованию документа предшествовали два года тщательной работы, начатой католическими епископскими комиссиями по экономическим делам и взаимоотношениям, а затем присоединились руководители других Церквей и христианских групп. Члены редакционного совета общались уважительно и по-дружески, преодолев давнюю враждебность и нынешние разногласия. До пандемийных ограничений совет собирался для молитвы и обсуждения в соответствующих Церквях. Сотрудничество продолжилось при изоляции, и католический фонд Tanging Yaman доставлял бедным помощь от протестантских и евангелических общин.

Сам этот процесс иллюстрирует историческую важность декларации, поскольку перед нами первое свидетельство о христианском единстве разных традиций и Церквей. В соответствии с названием «Единая экуменическая семья», Церкви признают, что в прошлом «недоверие и обиды разрушали отношения не только между нами, но и с Богом и со всем творением», и принимают решение «стать каналами примирения». Вот три основных высказывания этой экуменической семьи: она благодарна за дар христианской веры, признаёт свою вину за страдания туземных народов и готова общими усилиями помогать маргиналам в филиппинском обществе.

Во-первых, эти христианские представители выражают благодарность за дар веры: «Мы, христианские Церкви, благодарим и хвалим нашего любящего Бога, Единого в Троице, за благодать поддержки вере». А также они обращают внимание на ценный труд, проделанный миссионерами: «Мы благодарны за бесчисленное множество мужчин и женщин, отдавших свою жизнь миссии».

Во-вторых, они признают, «что христианство пришло сюда вместе с колониализмом вслед за Испанией и Соединёнными Штатами Америки». В декларации заявлено, что «колонизация стала причиной беспрецедентного насилия и страдания для нашего населения, включая нанесение ущерба нашим коренным народам и эксплуатацию наших ресурсов, к чему причастны некоторые миссионерские проекты». Однако был и «непрестанный миссионерский труд по защите прав туземцев против колонизаторской агрессии, и сеяние и взращивание Евангелия по всему архипелагу». Здесь косвенная отсылка к защите туземцев на синоде в Маниле в 1582 году, о чем сообщает историк Церкви Джон Н. Шумахер[10].

В-третьих, названа нынешняя задача всех христиан: «В духе обновления мы подтверждаем, что отдаём предпочтение бедным, обязуемся защищать эксплуатируемых и угнетённых и отстаивать права наших туземных братьев и сестёр. Продолжим служить тем, кто страдает физически, эмоционально и духовно. Обязуемся защищать священный дар жизни и основные права каждого человека, поддерживать равенство полов морально допустимыми путями и содействовать признанию за женщинами более важной роли в Церкви и обществе». А также: «Мы за социальную справедливость и более простой образ жизни. Обязуемся укреплять мир и защищать наш суверенитет, бороться с потребительством и изменением климата. Обязуемся поддерживать все эти общие инициативы как проявления веры в наших общинах и в духе экуменизма».

Таким образом, экуменическая декларация чётко описывает ситуацию: чествует общий дар христианской веры, признаёт неудачи христианских Церквей в ходе свидетельства об этой вере и предлагает перспективы на будущее.

Филиппинское христианство как живое наследие

Дар веры, восхваляемый христианскими представителями, — это наследие, воплощённое в филиппинском христианстве и проявляющее себя в местном пространстве и календарном времени. Пространства, сельские и городские, внешние и внутренние, испещрены христианскими знаками и символами: это церкви и часовни, святыни, к которым стремятся паломники, алтари на рабочих местах, религиозные изображения в домах и автомобилях. В календаре религиозные праздники: Рождество и Пасха, праздники чёрного Назарянина, Младенца Иисуса (Santo Niño) и святого покровителя.

Всё это изобилие — не что иное как конкретное свидетельство о том, что христианство встретилось с местными контекстами и институционально закрепилось в пастырских, социальных и воспитательных служениях. Однако эта встреча не избавила христианские Церкви от внешнего и внутреннего сопротивления, причиной которому — связи с колониализмом, предрассудки иностранных миссионеров и сговор с элитой[11]. Дело доходило даже до разделения между католическими и протестантскими миссиями: Независимая филиппинская Церковь отстранилась от Католической Церкви после революции 1898 года, а Методистская евангельская Церковь на филиппинских островах — от методистской миссии в 1909 году[12].

Но решающую роль в развитии филиппинского христианства сыграло использование местных языков в евангелизации. Войдя в страну на основании соглашения между Святым Престолом и испанской монархией (Real Patronato de Indias), католические миссионеры сочли, что благовествовать населению лучше на местных языках, чем на испанском. Такая стратегия, реализуемая в то время, когда рассеянные поселения группировались в города по европейским образцам, поначалу воплотилась в перевод благочестивых и катехитических книг из Европы, а затем появились оригинальные христианские тексты на местных языках, предназначенные для общин и для личного пользования: новенны, катехизисы, жизнеописания святых и т.д. А когда вместе с американскими колонистами прибыли и распространились по стране протестантские миссии, с первых лет ХХ века начался перевод Нового Завета на местные языки[13].

Евангельское использование местных языков было не просто переносом «замороженного» и неизменного христианства в новую среду. Эти языки принесли в христианскую практику общие смыслы, эмоциональные ассоциации и контекстуальные оттенки: фактически создали новую христианскую практику, моделированную туземным этосом[14]. Миссионеры помогали христианам-аборигенам говорить с Богом и о Боге на родном языке. Так дар веры воплощается через перевод, «вовлекая посредничество языков, семиотических систем, культурных продуктов и систем культурной организации, и выявляет различное и сходное в разных культурах»[15]. В конце концов, в жизни людей то, что переводится, — больше чем просто христианский словарь, это сама христианская история. А когда, в американский колониальный период и далее, выросло число христиан, обучаемых на английском языке, религиозное чувство осталось укоренённым в местном контексте.

К тому же это наследие отнюдь не окаменелые останки: оно продолжает жить и входит в новые и глобальные контексты. Благодаря высокой мобильности филиппинские христиане вносят свой вклад в пастырское служение на международном уровне и в деятельность таких организаций, как Федерация азиатских епископских конференций и Всемирный совет Церквей.

В настоящее время миряне: католики и протестанты — организуют заграничные миссии. Члены евангельских и харизматических общин устраивают капитулы, открытые для разных национальностей. Другие, мигрируя за рубеж в поисках работы, несут с собой элементы своей христианской традиции: розарии и Библии, мессы рождественской новенны и местные марианские процессии и т. п.; поэтому филиппинцев называют «новыми миссионерами»[16].

Это наследие продемонстрировало свою гибкость во время пандемии COVID-19. Галанг и другие авторы рассказывают в своём тексте о творческих решениях: как литургия была приспособлена к новым условиям[17]. Во время «локдауна», благодаря соцсетям и инновациям (музыка и видео), богослужение онлайн стало доступно большему числу людей, помимо регулярных приходских служб. Виртуальная молитва вовлекает в себя больше участников из разных географических точек и с разным духовным расположением[18].

Цифровая миграция филиппинского христианского наследия дала начало служениям в секторах, наиболее тяжко поражённых пандемией: речь идёт о неформальных секторах, страдающих от хронической бедности, и о новых безработных, таких как трудовые мигранты, из-за границы возвращающиеся на родину[19]. Виртуальные христианские общины стали очагами социального служения. Они собирали материальные ресурсы для продовольственных программ, распределяли продукты, приобретённые у фермеров, тоже испытывающих трудности, и помогали уязвимым общинам, включая мусульманские поселения. Эта многообразная христианская деятельность вовлекает в себя всех заинтересованных субъектов: благотворителей, волонтёров и благополучателей.

Реакция на пандемию свидетельствует о живости и гибкости филиппинского христианского наследия. Согласно исследованию Галанга, филиппинские христиане «проявляют солидарность (pakikisama), эмпатию (pakikiramay) и единство (pagkakaisa) — не только соблюдая физическую дистанцию, но и помогая нуждающимся на практике, даже с риском заразиться». Во всём этом отражён «реальный опыт Божьей любящей доброты (kagandahang-loob)»[20]. Итак, наследие филиппинского христианства показывает нам один из ракурсов той «социальной дружбы», которая, как говорит папа Франциск в энциклике Fratelli tutti (FT), есть «любовь, преодолевающая границы» (FT 99); она знает, что «личность ценна всегда и при любых обстоятельствах» (FT 106).

Филиппинское христианство как социальный проект

Выразив благодарность за дар веры и попросив прощения за страдания, причинённые людям, и за ущерб окружающей среде, авторы декларации формулируют общий призыв к действию: подтверждают, что отдают предпочтение бедным и готовы защищать угнетённых и права коренных народов. А также обязуются оберегать священный дар жизни и основные права, отстаивать равенство полов морально допустимыми путями и роль женщин в Церкви и обществе. Всё это означает, что нужно избрать более простой образ жизни, укреплять мир и национальный продовольственный суверенитет, работать с проблемами потребительства и климатических изменений. По сути, очерчены направления для полноценного социального проекта.

Филиппинское христианство в этом проекте идёт по пути объединения социальной дружбы и политической любви, как указано в энциклике Fratelli tutti: «“любовь, исполненная небольшими жестами заботы друг о друге, — это также любовь гражданская и политическая, и она проявляется во всех действиях, которые направлены на созидание лучшего мира”. Поэтому любовь — начало не только тесных и близких отношений, “но и макро-отношений: социальных, экономических, политических”» (FT 181).

Кроме того, этот проект формируется в контексте филиппинской политики. Согласно пастырскому обращению Епископской конференции от 1997 года, «филиппинская политика — на практике — причинила много вреда нам как народу»; «возможно, это худшее несчастье в нашей национальной жизни и главное препятствие на пути всецелого человеческого развития»[21]. Она фактически «превратилась в площадку, где интересы немногих сильных и богатых противопоставлены интересам многих слабых и бедных», она «препятствует правосудию и равенству перед законом, который глубоко и явно несправедлив, к выгоде для тех, у кого есть политические связи»[22]. Из-за устоявшейся практики, подчинённой личному интересу и клиентелизму, а также из-за мошеннических действий до, во время и после выборов, многочисленные послания Епископской конференции, призывающие католиков голосовать ответственно, ни к чему не привели. И положение только усугубилось при президенте Дутерте[23].

В этих условиях социальному проекту филиппинского христианства требуются стратегические ориентиры. Первое и самое очевидное — нужно заниматься политическим воспитанием и поощрять не традиционную воинственность, а социальную дружбу и политическую любовь, как они описаны в энциклике Fratelli tutti. Такое воспитание становится неотъемлемой частью всех программ по подготовке служителей и в церковных институтах.

Далее, его методология выходит за рамки традиционных дедуктивных подходов, представленных в предшествующих декларациях Епископской конференции, поскольку теперь общие принципы «евангельских ценностей» применены к конкретным вопросам[24]. Нужно учитывать динамичное взаимодействие между христианской верой и особенностями конкретных ситуаций, которое в свою очередь выявляет оттенки смысла в самой христианской вере. В центре политического воспитания — миряне, не только потому что они составляют большинство народа Божия, но и в силу задачи, поставленной перед ними на II Ватиканском соборе: «пронизать и усовершенствовать порядок преходящих вещей евангельским духом» (Apostolicam actuositatem, 2). Это воспитание, направленное на мирян и одушевляемое ими же, поможет преодолеть их вовлечённость в клиентелизм, семейный и региональный.

Во-вторых, филиппинское христианство должно дистанцироваться от традиционной политики, избегая официальных и неофициальных связей с политиками, черпающими силу в традиционной культуре, где всё решают личные связи. Отношения между Церковью и государством должны базироваться прежде всего на сотрудничестве ради общего блага, особенно ради блага маргиналов, и на нормах, закреплённых в конституции.

Этому внешнему дистанцированию должно соответствовать внутреннее обновление институциональной культуры и общинных процессов в христианстве. Проводя институциональное обновление, надо учитывать, что некоторые традиционные ценности могут усиливать клерикализм, как подчёркивает Алоисиус Лопес Картахенас: «Их [клириков] пол и этническое происхождение — вот ключ к пониманию разнообразных дисфункций, связанных с сексуальностью и близостью, полом и гендером, властью и авторитетом, как социальных контекстов, куда они вписаны изначально и где вращаются и остаются всю жизнь»[25]. Если на это закрывать глаза, сокращается участие женщин в жизни общин, терпят ущерб инклюзивность, прозрачность и ответственность внутри Церквей.

В-третьих, христианские Церкви должны расширять горизонты своего увещевания (moral suasion), сотрудничать в делах, направленных на общее благо, на физических и цифровых площадках. Эта сеть должна достигать тех, кто на обочине Церкви и общества: вселенский здравый смысл относит к этой категории туземные народы, женщин и большую часть бедных; на них сосредоточен социальный проект филиппинского христианства. Например, хотя христианские Церкви помогают большому числу бедных в пастырских и социальных центрах, очень многие всё равно остаются неохваченными. Поэтому, согласно обещанию, прозвучавшему на Втором пленарном совете Филиппин в 1991 году: стать «Церковью бедных», — Католическая Церковь должна укреплять «солидарность с бедными» и «сотрудничать с самими бедными и с другими, чтобы вывести их из этого положения»[26].

Реализовать столь масштабный социальный проект можно только используя все возможные платформы. Поскольку в 2020 году на Филиппинах насчитывалось 79,66 миллионов пользователей интернета при населении 109 миллионов человек[27], у христианских Церквей есть возможность сдерживать засилье традиционных политиков в цифровом пространстве, используя опыт, накопленный во время пандемии, и становиться инфлюэнсерами для компьютерно-грамотной молодёжи[28]. Чтобы расширить сферу своего влияния в филиппинском обществе, все христианские Церкви должны сотрудничать между собой и с другими.

Заключение

В пятисотлетний юбилей всем филиппинским христианам действительно есть что праздновать. Они могут быть благодарны за великий дар веры, воплотившейся в живое наследие, которое формирует личную и общинную жизнь и находит институциональное выражение в пастырском, образовательном и социальном служении. Христианское наследие — гораздо больше чем просто набор религиозных традиций и обычаев, но это и комплекс культурных качеств, отражённых в радостной музыке и улыбчивых лицах; всё это продолжает работать, хотя и приходится отвечать на новые и тревожные вызовы. Своей реакцией на глобальную пандемию COVID-19 филиппинское христианство показало, что оно изобилует ресурсами и готово служить верным и тем, чья жизнь и средства к существованию попали под удар. В драматичный момент богослужение, виртуальное и реальное, продолжало питать веру и даже её укрепило.

Однако, наряду с благодарностью, которую нельзя смешивать с эгоизмом и триумфализмом, надо также признать необходимость снова и снова углублять веру во Христа, претворяя её, помимо прочего, в социальный проект, очерченный в экуменической декларации, прокомментированной выше. Этот проект, нацеленный на построение общественных структур на основе справедливости и равенства, обращённый ко всем филиппинским христианам, сводится к выражению «политическая любовь» из энциклики Fratelli tutti; это альтернатива той традиционной филиппинской политике, которая ответственна за «смерть развития». Чтобы реализовать проект, христианские Церкви призваны включить политическое воспитание в свою образовательную работу, дистанцироваться от традиционной политической практики и сотрудничать со всеми, кто стремится к общему благу.

Итак, живое наследие и социальный проект филиппинского христианства призывают каждую Церковь идти вместе с народом. Об этом ясно говорит папа Франциск: «Поскольку Церковь не что иное как “хождение вместе” Божьего стада по тропам истории навстречу Господу Христу, нам следует понять, что в ней никто не может “возноситься” над другими. Напротив, в Церкви кто-то должен “принизить себя”, чтобы служить братьям в пути»[29]. Именно таков путь филиппинского христианства, с самого начала и все 500 лет.

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1]      Ср. «Church pushes back 500 Years of Christianity celebration due to Covid-19» в CbcpNews (cbcpnews.net/cbcpnews/church-pushes-back-500-years-of-christianity-celebration-due-to-covid19), 24 сентября 2020 г.

[2]      Франциск, Проповедь на мессе по случаю пятисотлетия евангелизации Филиппин, 14 марта 2021 г.

[3]      D. de Leon, «Don’t compromise sovereignty, says Duterte on 500th year of Magellan’s arrival» в Rappler (www.rappler.com/nation/duterte-wants-filipinos-reject-compromise-sovereignty-magellan-expedition-commemoration-2021), 18 марта 2021 г.

[4]      Ср. «Pastoral letter Celebrating the 500th Year of Christianity in the Philippines» в CbcpNews (cbcpnews.net/cbcpnews/pastoral-letter-celebrating-the-500th-year-of-christianity-in-the-philippines), 23 марта 2021 г.

[5]      Ср. R. B. Mojares, Waiting for Mariang Makiling: Essays in Philippine Cultural History, Quezon City, Ateneo de Manila University Press, 2002, 20–51.

[6]      Ср. W. H. Scott, Looking for the Prehispanic Filipino, Quezon City, New Day Publishers, 1992, 40–63.

[7]      Ср. P. C. Quitorio III (ed.), Pastoral Letters 1945–1995, Manila, Cbcp Publications, 1996, 237.

[8]      Его же (ed.), Cbcp: On the Threshold of the Next Millennium, там же, 1999, 150.

[9]      Ср. «One Ecumenical Family: A Unity Statement of the Christian Churches on the Occasion of the 500th Year of Christianity in the Philippines» в CbcpNews (cbcpnews.net/cbcpnews/one-ecumenical-family).

[10]     Ср. J. N. Schumacher, Readings in Philippine Church History, Quezon City, Ateneo de Manila University Press, 1979, 28.

[11]     Ср. J. N. Schumacher, Revolutionary Clergy: The Filipino Clergy and the Nationalist Movement, 1850–1903, Quezon City, Ateneo de Manila University Press, 1981.

[12]     Ср. M. D. Clifford, «Iglesia filipina independiente: The Revolutionary Church», в G. H. Anderson (ed.), Studies in Philippine Church History, Ithaca, Cornell University Press, 1969, 223–255; R. F. Trinidad, «Nicolas Zamora and the Iemelif Church», в A. C. Kwantes (ed.), Chapters in Philippine Church History, Mandaluyong City, Omf Literature, 2001, 203-224.

[13]     Ср. A. C. Kwantes, «The Bible Society in the Philippines: The Story of Bible Society Work» в его же (ed.), Chapters in Philippine Church History, цит., 463–481.

[14]     Ср. J. M. C. Francisco, «Fidelity in Translating Religious Practice: Illustrations from Filipino Christianity» в Kritika Kultura, nn. 21-22, 2013, 204-219.

[15]     M. Tymoczko, Enlarging Translation, Empowering Translators, Manchester, St. Jerome, 2010, 8.

[16]     J. M. C. Francisco, «Migration and the New Cosmopolitanism in Asian Christianity», в F. Wilfred (ed.), The Oxford Handbook of Asian Christianity, New York, Oxford University Press, 2014, 757-792.

[17]     Ср. J. R. F. Galang et al., «Social Distancing as a Recontextualization of Filipino Values and Catholic Religious Practices: A Response to the Covid-19 Pandemic» в Journal of Religion and Health 60 (2021/5) 33245–3264 (www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC8322637).

[18]     Ср. B. A. Musa, «Reimagining Place and Presence in the Virtual Church: Community and Spiritual Connection in the Digital Era» в H. A. Campbell (ed.), Digital Ecclesiology, Digital Religion Publication, 2020, 56 (www.researchgate.net/publication/344001719_Digital_Ecclesiology_A_Global_Conversation_-_Ebook_edited_by_Heidi_Campbell).

[19]     Ср. E. C. de Jesus — M. S. Dayrit — I. S. Baysic (edd.), Countering Covid-19: Cases in Crisis Response, Quezon City, Ateneo de Manila University Press, 2021.

[20]     J. R. F. Galang et al., «Social Distancing…», цит.

[21]     P. C. Quitorio III (ed.), Cbcp: On the Threshold of the Next Millennium, цит., 1999, 89.

[22]     Там же, 89 s.

[23]     N. Curato, «We Need to Talk about Rody» в его же (ed.), A Duterte Reader: Critical Essays on Rodrigo Duterte’s Early Presidency, Quezon City, Ateneo de Manila University Press, 2017, 8; M. R. Thompson, «Duterte’s Violent Populism: Mass Murder, Political Legitimacy and the “Death of Development” in the Philippines» в Journal of Cantemporary Asia (www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/00472336.2021.1910859), 16 апреля 2021 г.

[24]     Ср. J. M. C. Francisco, «People of God, People of the Nation: Official Catholic Discourse on Nation and Nationalism» в Philippine Studies 62 (2014/3–4) 341–375.

[25]     A. L. Cartagenas, «The Terror of the Sexual Abuse by Roman Catholic Clergy and the Philippine Context» в Asian Horizons 5 (2011/2) 371.

[26]     Acts and Decrees of the Second Plenary Council of the Philippines, Manila, Catholic Bishops’ Conference of the Philippines, 1992, 49 s.

[27]     «Internet user penetration in the Philippines from 2017 to 2020, with forecast until 2026» в Statista (www.statista.com/statistics/975072/internet-penetration-
rate-in-the-philippines).

[28]     Ср. J. S. Cornelio, Being Catholic in the Contemporary Philippines: Young Peo­ple Reinterpreting Religion, London — New York, Routledge, 2016, 163.

[29]     Франциск, Память 50-й годовщины учреждения Синода епископов, 17 октября 2015 г.