Джанфранко Гирланда SJ

3 июня 2021 года Дикастерия по делам мирян, семьи и жизни издала генеральный декрет, обладающий силой закона, который регулирует продолжительность и число мандатов в управлении (максимальный срок – 10 лет подряд) международных объединений верующих, как частных, так и публичных, а также установил необходимое представительство членов в процессе выборов в орган международного управления. Эта мера, одобренная по особой форме Папой Франциском, будет обязательной для всех объединений верных, а также для других организаций, признанных или созданных дикастерией. Целью декрета стало продвижение «здоровой смены» в управленческих должностях, так, чтобы власть осуществлялась как истинное служение церковной общине. Автор статьи является заслуженным профессором канонического права в Папском Григорианском университете.

***

Для кого предназначен декрет

Датированный 3 июня генеральный декрет был опубликован в «Osservatore Romano» 11 июня 2021 года. Декрет был выпущен Дикастерией по делам мирян, семьи и жизни касательно управленческих структур в международных ассоциациях верных, находящихся под понтификальным правом. Вместе с декретом была также опубликована пояснительная записка дикастерии.

Декрет начинается с определения круга тех, для кого он предназначен: международных объединений и ассоциаций верных, признанных или созданных Святым Престолом и находящихся под прямым контролем Дикастерии по делам мирян, семьи и жизни. Следовательно, различаются те объединения, которые были признаны дикастерией, и те, которые были непосредственно ею созданы: это соответствует различию между частными и публичными объединениями, поскольку первые были признаны церковными властями, а вторые – установлены ими. Обобщая, можно сказать, что частные объединения – это те, которые были учреждены по инициативе и согласию верующих ради достижения целей, согласующихся с целями Церкви (ср. канн. 298 § 1; 299). Чтобы иметь своё место в Церкви, эти объединения должны быть признаны компетентным церковным органом, который должен осуществить проверку их устава: епархиальным епископом в случае епархиальных объединений, т.е. ограниченных территорией своей епархии или территорией какой-либо другой епархии за пределами первоначальной епархии;  Конференцией епископов в случае национальных объединений, т.е. тех, которые распространяются на несколько епархий на территории одного государства; Святым Престолом в случае международных объединений, т.е. тех, чья деятельность распространяется на епархии разных государств (ср. канн. 299 § 3; 312 § 1).

Частные объединения сами по себе не обладают статусом юридического лица, но могут получить его при помощи соответствующего постановления компетентного церковного органа, который утверждает их устав (ср. кан. 322). Статус юридического лица подразумевает, что права и обязанности относятся к самому объединению – например, право собственности, – а члены действуют от его имени. Если же объединение не является юридическим лицом, права и обязанности переносятся на его отдельных членов, чьи действия не рассматриваются в связи с самой ассоциацией, но являются действиями независимых лиц, которые попросту объединили усилия для достижения определённых целей, а имущество считается совместной собственностью членов, а не ассоциации как таковой.

Публичные объединения или ассоциации, напротив, создаются церковными властями, которые определяют весьма конкретные цели их деятельности: преподавание христианского учения от имени Церкви, увеличение роли мирян в богослужении и другие цели, которые по своей природе являются прерогативой церковной власти – например, подготовка духовенства. Публичные объединения, в силу самого акта своего учреждения, получают статус юридического лица и действуют всегда от имени Церкви, вовлекая её в свою деятельность.

Как частные объединения, так и публичные «подлежат надзору со стороны правомочной церковной власти, задача которой – заботиться о том, чтобы в них сохранялась чистота веры и нравов, и следить за тем, чтобы в церковную дисциплину не закрадывались злоупотребления» (кан. 305 § 1; 323 § 1). Для публичной ассоциаций такой надзор далее уточняется как «высшее руководство церковной власти» (кан. 315).

Что такое генеральный декрет?

Следует прежде всего прояснить, что в каноническом праве «генеральный декрет» может быть генеральным законодательным декретом (ср. канн. 29-30) или же генеральным исполнительным или административным декретом (ср. канн. 31-33). В первом случае речь идёт о настоящем законе; во втором случае это не так, потому что такие декреты «либо подробнее определяют порядок, коего следует придерживаться при исполнении закона, либо принуждают к соблюдению законов» (кан. 31 § 1). Следовательно, в случае генерального декрета исполнительного или административного характера предполагается наличие закона, который должен быть применён; в случае генерального законодательного декрета это неверно, поскольку уже сам декрет обладает силой нового закона.

Ясно, что новый генеральный декрет от 3 июня 2021 года не является декретом административного или исполнительного характера, определяющим порядок применения существующего закона или принуждающим к его соблюдению. На самом деле, Кодекс канонического права не определяет норм продолжительности срока полномочий высших должностных лиц или членов Генерального или Управляющего совета. Кроме того, в отношении назначений на должность председателя, президента или членов его Совета декрет устанавливает лишь, что они должны быть свободно выбраны в соответствии с уставом сообщества в случае частных объединений (ср. кан. 324 § 1), в то время как в случае общественных объединений декрет предусматривает либо подтверждение проведения выборов со стороны церковных властей, либо назначение лица, представленного ассоциацией, либо его прямое назначение на должность в соответствии с собственным правом самого объединения (ср. кан. 317 § 1). Кроме того, декрет не содержит никаких указаний касательно представительных органов. Это означает, что проверка со стороны церковной власти происходит в момент апробации устава или постепенно, при возникновении каких-либо проблем, при конкретной реализации методов управления отдельных ассоциаций.

Проблемы в различных объединениях могут возникнуть именно в связи со слишком долгим присутствием у власти председателя или его Совета, или же по причине отсутствия представительных органов, которые могли бы выразить мнение членов ассоциации по базовым вопросам, в том числе касательно выбора общего правления.  Вместо того, чтобы вмешиваться в каждый отдельный случай, дикастерия, в связи с повторным возникновением серьёзных и печальных случаев, сочла необходимым общее вмешательство, чтобы заполнить то, что на самом деле оказалось законодательным пробелом, и «преодолеть “искушения и недостатки”», как указано в п. 5 пояснительной записки.

На самом деле, если одно и то же высшее руководящее лицо вместе со своим Советом остаётся на своём посту слишком долго и без перерыва, это приводит, прежде всего, к опасности личного и самовластного присвоения харизмы ассоциации, что, в свою очередь, влечёт за собой застой и последующий отрыв от реальности, которая, в особенности в настоящее время, постоянно и быстро меняется (ср. Пояснительная записка, пп. 9, 10). Смена лиц у власти безусловно влечёт за собой свежий взгляд на происходящее, что помогает избежать такой опасности.

Кроме этого, если должностное лицо занимает высшую должность бессрочно или же на эту должность всегда назначаются одни и те же люди, почти неизбежно создаётся своего рода каста высших должностных лиц. Эта каста впоследствии превращается в центр власти, что может привести к серьёзным нарушениям достоинства и личной свободы членов ассоциации, которые часто становятся жертвами манипуляций совестью или суждениями. В этих случаях имеет место настоящее злоупотребление служебным положением (ср. Пояснительная записка, п. 9.). Если добавить к этому также и отсутствие какого-либо представительства большинства членов объединения как в отношении возникающих проблем, так и в связи с выборами общего управления, то возникает ситуация полного лишения какой-либо ответственности членов объединения, которых рассматривают так, будто они неспособны оценивать ситуации и принимать решения. Всё это приводит к формированию целых систем психологической зависимости, которая зачастую связана с зависимостью в экономическом плане.

Поэтому факт того, что содержание декрета исправляет или дополняет канн. 324 § 1 и 317 § 1, превращает его в настоящий законодательный декрет, представляющий настоящий и надлежащий новый закон. Именно потому, что речь идёт о новом законе, стало необходимым особое вмешательство Святейшего Отца. В конце декрета можно прочитать: «Верховный понтифик Франциск в ходе аудиенции, проведённой 2 июня 2021 года с нижеподписавшимся Кардиналом-префектом Дикастерии по делам мирян, семьи и жизни, одобрил по особой форме настоящий генеральный декрет, обладающий силой закона, вместе с сопровождающей его пояснительной запиской».

Только в редких случаях дикастерии Римской курии публикуют документы, обладающие силой закона. В соответствии со статьей 18 Апостольской конституции Pastor bonus Иоанна Павла II от 28 июня 1988 года, «дикастерии не могут выпускать законы или генеральные декреты, обладающие силой закона, а также отступать от действующего закона, за исключением особых случаев и с особого одобрения Верховного понтифика». В действительности дикастерии обладают только административной, но не законодательной властью; тем не менее, Святейший Отец, посредством одобрения по особой форме, делает декрет своим собственным, даже если на нём стоит подпись префекта дикастерии. Таким образом, речь идёт о делегировании законодательных полномочий со стороны высшего законодателя. По этой причине документ дикастерии, одобренный по особой форме Папой, не может быть оспорен. Следует отметить, что такое одобрение декрета по особой форме предполагает также автоматическую апробацию Святейшим Отцом пояснительной записки дикастерии, которая сопровождает декрет.

Кроме этого, такой декрет публикуется не ad experimentum, но бессрочно. Понятно, что это не исключает возможности внесения изменений или обновлений в будущем. В таком случае, тот документ, который по факту изменит содержание какой-либо из норм, содержащихся в декрете, нуждался бы в повторном вмешательстве Римского понтифика.

В п. 8 пояснительной записки утверждается, что дикастерия, в связи с «надзором, входящим в ряд её обязанностей» (ср. канн. 305; 315; 323), и после внимательного изучения вопроса и междикастериальной консультации выявила «некоторые критерии разумности […] для надлежащего осуществления управления: регулирование мандатов органов власти на межнациональном уровне, а также представительство последних».

Вся система права по своей природе строится на разумности законов; поэтому, чтобы понять данный декрет, нужно понять его логику. Постоянное повторение тяжёлых ситуаций, обнажающих наличие пробелов в законодательстве, свидетельствует о разумности вмешательства властей; в противном случае, власти не выполнили бы свой долг защиты общественного блага. Роль законов заключается в защите прав человека, поэтому власть не может не вмешаться при констатации – особенно по причине законодательных пробелов – повторяемости ситуаций, в которых нарушаются права человека, в особенности, если они касаются манипуляции совестью или суждениями, что наносит глубокий вред личному достоинству человека.

Поэтому статья 8 декрета гласит: «С момента вхождения в силу данного Декрета и вплоть до одобрения возможных изменений в уставе со стороны Дикастерии по делам мирян, семьи и жизни устанавливаемое им отменяет любые противоречащие этому нормы, предусмотренные уставами объединений. Это означает, что нормы, содержащиеся в уставах или регламентах и противоречащие Декрету, теряют всякую силу по прошествии трёх месяцев после выхода Декрета в «Osservatore Romano» 11 июня 2021 года. Эти три месяца, отсчитываемые от публикации Декрета, представляют собой время vacatio legis, позволяющее ознакомиться с законом всем заинтересованным лицам (ср. канн.  8 § 1).

Харизма объединения и надзор церковных властей

У истоков объединения верных, в особенности, если оно требует особенного жизненного обязательства членов с полнотой принятия и стабильностью, обязательно стоит харизма, дар Святого Духа человеку – основателю или основательнице, – являющемуся орудием в руках Божиих, благодаря которому начинает существовать новая форма действительности ради блага всей Церкви. Такая харизма является не личной, но коллективной по самой своей сути, поскольку с самого начала она разделяется другими – членами ассоциации – посредством действия Святого Духа.

Мы вовсе не собираемся пускаться в богословские тонкости понятия «харизма», но нам хотелось бы вспомнить некоторые основные моменты. Под термином «харизма» Церковью понимается, на основе учения апостола Павла, особая форма проявления действия Духа ради пользы общины (ср. 1Кор 12, 7). Таким образом, речь идёт о даре Святого Духа – либо ради духовной пользы получающего дар человека, как, например, говорение на языках (ср. 1Кор 14, 2), либо ради блага для всей общины, как, например, пророческий дар (ср. 1Кор 14, 3).

Святой Павел выстраивает определённую иерархию различных харизм, утверждая: «И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, Апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки» (1Кор 12, 28). Наконец, Павел предоставляет правила, согласно которым следует претворять харизмы в жизнь (ср. 1 Кор 14, 26-28). Следовательно, все харизмы оказываются подчинены харизме апостола, занимающей первое место и обладающей определённой властью (ср. 1Кор 14, 37).

Догматическая конституция Второго Ватиканского собора Lumen gentium (LG) в своих пунктах 4а и 7с придерживается той же линии, утверждая, что Святой Дух, стремясь к благу Церкви, распределяет множество своих харизматических и иерархических даров так, что среди них «всех превосходит дар Апостолов, чьей власти тот же Дух подчиняет и остальные харизмы». Такому видению соответствует и пункт 12b (LG).

Коллективные харизмы дарованы – всегда ради пользы Церкви – не отдельным лицам, но синхронному и диахронному множеству людей, и именно поэтому эти дары сохраняются во времени посредством всех членов коллективной реальности, ими же и порождаемой, а не только посредством основателя или лидера такого коллектива. Коллективные харизмы порождают стабильные формы жизни и стоят у истоков институтов посвященной Богу жизни и обществ апостольской жизни. В согласии с LG 43, «евангельские советы […] являются божественным даром, который Церковь получила от своего Господа и который она сохраняет с помощью Его благодати. Сама власть Церкви, под руководством Святого Духа, позаботилась об их толковании; она же регулирует нормы их осуществления, а также определяет стабильные формы жизни». Это верно и для тех харизм, которые дают начало ассоциациям верующих, в особенности тем из них, которые принимают евангельские советы в той или иной форме.

15 мая 2016 года Конгрегация доктрины веры прояснила взаимосвязь между иерархическими и харизматическими дарами при помощи послания Iuvenescit Ecclesia, в п. 8 которого, подобно LG 4a, утверждается, что иерархические и харизматические дары «обладают единым происхождением и назначением. Это дары Божии, дары Духа Святого, дары Христа, данные для того, чтобы способствовать, в той или иной форме, построению Церкви. На того, кто получил дар руководства в Церкви, возложена также задача следить за соответствующим исполнением других харизм, так, чтобы всё происходило ко благу Церкви и её евангелизаторской миссии, с памятью о том, что именно Святой Дух распределяет харизматические дары по Своей воле (ср. 1Кор 12, 11). Тот же Дух даёт церковной иерархии способность распознавать истинные харизмы, принимать их с радостью и благодарностью, щедро способствовать их развитию и сопровождать их с родительской бдительностью».

Законность вмешательства церковной власти в осуществление харизм обуславливается тем, что нельзя противопоставить Церковь, основывающуюся на действии Святого Духа – харизматическую Церковь, – иерархической Церкви, которая основывается на действии Христа, воплощённого Божьего Слова. Ведь как Дух, так и Слово, вместе с Отцом, составляют единую Троицу, и между собой они различны, но в то же время едины. Кроме того, как учит LG 8a по аналогии с тайной Воплощения, нельзя противопоставить обусловленный благодатью божественный элемент в Церкви человеческому элементу в иерархии, как если бы речь шла о двух различных действительностях – ведь оба эти элемента составляют единую действительность, единую Церковь Христа. Противопоставление этих элементов далеко от католической экклезиологии и соответствует скорее протестантскому видению.

Внедрение объединений в жизнь иерархической Церкви, со стороны таких объединений, является признаком их церковной зрелости, поскольку это – непременная предпосылка для того, чтобы их деятельность была обращена на достижения блага для всей Церкви, а не только для самих ассоциаций. По этому вопросу пояснительная записка ссылается на учение Иоанна Павла II, Бенедикта XVI и Папы Франциска. Бенедикт XVI упоминается в связи со своим обращением к церковным движениям 22 мая 2006 года, когда он призвал их с послушанием придерживаться указаний церковной власти в качестве подтверждения подлинности их харизмы и евангельской благости их труда. Пояснительная записка также ссылается на Папу Франциска, который в ходе своей речи 22 ноября 2014 года указал на уважение личной свободы, преодоление самореференции, односторонности и абсолютизирований, продвижение более широкой синодальности и общинности в качестве приоритета для достижения церковной зрелости.

Переходя к Кодексу канонического права, можно заметить, что кан. 215 признаёт, что «верные Христу имеют полное право свободно основывать и возглавлять сообщества, направленные на благотворительные или благочестивые цели либо на содействие христианскому призванию в мире». Это право упоминается также и в кан. 299. Впрочем, оно не абсолютно: как указывается в кан. 232 § 2, «Церковная власть правомочна руководить осуществлением прав, принадлежащих верным Христу, с учётом общего блага». Это означает, что каждое право в Церкви должно реализовываться с учётом общего блага.

Общее благо в Церкви определяется в отношении спасения, следовательно, в отношении Христа, являющегося благом для каждого. Но спасение каждого отдельного человека совершается внутри общины народа Божьего и через неё. Спасение одного является также и благом для всех, оно представляет собой общее благо всех и для каждого. Поэтому, в каких-либо обстоятельствах, когда ставится под угрозу благо отдельного человека – например, когда нарушается свобода совести, – власть имеет полное право вмешаться, поскольку стремится достичь блага не только для этого человека, на чью защиту она встаёт, но и блага общественного. Свобода совести тесно связана со спасением, которое совершает Христос, бросая вызов личной совести. Поэтому индивидуальное благо является для Церкви также и общим благом.

Как объясняет иезуит о. Ульрих Роде в своём «Комментарии к декрету “Международные объединения верных”», опубликованном 11 июня 2021 года, декрет ограничивает право объединений решать, как выбирать своих руководителей и определять сроки их полномочий. С другой стороны, некоторые ограничения обозначены в самом Кодексе: общественным объединениям верующих, чьей прямой задачей является апостольская миссия, запрещено выбирать в качестве своих руководителей (не только высшего звена) лиц, «которые занимают руководящие должности в политических партиях» (кан. 317 § 4). Сразу становится понятно, что этот запрет защищает общественное благо, избегая конфликтов, которые запросто могли бы возникнуть, если одно и то же лицо одновременно занимает руководящую должность в таком объединении и в политической партии. В таком случае под угрозу было бы поставлено благо всей Церкви, заключающееся в спасении. Именно здесь проявляется разумность данного положения.

Теперь новые нормы касательно максимального срока на руководящем посту (ср. ст. 1 и 2) и представительства (ср. ст. 3) предполагают новые ограничения свободы объединений, на которые распространяется действие декрета. Чтобы быть легитимными, эти ограничения должны быть разумными и направленными на общее благо. Исходя из изложенного выше и на основании опыта дикастерии, выраженного в пояснительной записке, нам кажется, что нельзя отрицать ни разумность новых норм, ни их направленность на общественное благо. На самом деле, регулирование прав верующих с точки зрения общего блага в широком смысле посредством введения норм, равных для всех объединений, без вмешательства в каждый конкретный случай, позволяет избежать риска произвольного – или даже предумышленно неправомерного – использования полномочий церковной власти.

Конкретные положения. Максимальный срок полномочий

В статьях 1 и 2 декрета говорится о «центральном органе управления на межнациональном уровне», или, другими словами, об органе, управляющем всем объединением. Эта формулировка включает в себя и высшего «руководителя», о котором особо упоминается в статье 2, §§ 3 и 4. Для случаев, когда есть два руководителя, мужчина и женщина, установленные нормы применяются к каждому из них.

Каждое объединение верных должно иметь своего руководителя. Конкретные формы взаимоотношений между руководителем и остальными членами руководящего аппарата – который может называться «Советом директоров», или «Генеральным советом», или любым другим образом – закреплены в уставе ассоциации. Содержащиеся в декрете нормы применяются ко всем членам такого Совета.

Согласно ст. 1, максимальный срок нахождения на высшей руководящей должности центрального управляющего органа составляет пять лет. Этот срок представляет собой время, позволяющее тому, кто находится на этой должности, создать и развить эффективную программу действий, а также в дальнейшем осуществить её взвешенную оценку. Кроме этого, слишком короткие мандаты предполагают частые выборы, зачастую с длительными избирательными кампаниями в ущерб продуктивному управлению. Для этого необходимо установить соответствие истекания срока мандата с заседаниями избирательного собрания. Эти детали продолжают регулироваться уставами объединений.

Что касается членства в центральном органе управления, ст. 2 § 1 предписывает максимальный срок в 10 последовательных лет. Например, если уставом предусмотрены должности сроком в три года, что является вполне законным, после трёх мандатов кандидат не может быть повторно избран только на один год, чтобы достичь десятилетнего срока суммарно. Тем не менее, если срок нахождения члена управления на должности прервался хотя бы на один мандат, становится возможным его повторное избрание.

Всё вышесказанное обладает силой независимо от конкретной роли, которую член органа управления исполняет внутри структуры. Если, как в упомянутом примере, человек состоял в центральном органе управления в качестве секретаря на протяжении по крайней мере трёх последовательных мандатов, в течение последующих трёх лет будет более невозможно повторно избрать его членом того же органа, даже если при этом ему будет поручена иная функция – например, эконома или простого советника.

В этой связи, в согласии со ст. 2 § 3, исключением является лишь должность руководителя. Независимо от того, являлся ли уже данный человек членом центрального органа управления в другой должности в течение максимально предусмотренного срока или нет, он всё равно может быть переизбран на высшую руководящую должность. Это исключение необходимо для защиты свободы объединения на таких выборах. Если бы упомянутое исключение не существовало, могло бы случиться так, что лицо, имеющее право на участие в выборах, не получило бы должность в центральном органе управления только из-за того, чтобы в дальнейшем избежать исключения из выборов руководителя.

В то же время, ст. 2 § 4 предусматривает более строгое ограничение для должности верховного руководителя. Если кто-то уже занимал ранее эту должность, а новый мандат привёл бы к превышению срока в десять лет, этот человек не сможет быть избран на новый мандат, даже после перерыва любой продолжительности. Тот, кто уже отработал максимальный срок в качестве руководителя, сможет, тем не менее, снова стать членом центрального органа управления, но в должности, отличной от должности руководителя.  Это предполагает, впрочем, что от завершения последнего срока полномочий в качестве руководителя должно пройти два срока, соотносимых с продолжительностью нового назначения. Такая норма является очень мудрой, поскольку избрание отработавшего максимальный срок руководителя в членство управляющего органа влечёт за собой риск ограничения свободы действий нового руководителя.

Ст. 4 предусматривает некоторые нормы на тот случай, если на момент вступления в силу декрета лица, занимающие должности в центральном органе управления, уже превысили установленные временные лимиты или превысят их в ходе текущего мандата. В таких случаях объединение должно будет организовать новые выборы не позднее, чем через 24 месяца. В ходе этих выборов лица, занимавшие до выборов эти должности, покинут свои посты.

Что касается учредителей, в ст. 5 предусмотрено освобождение от вышеописанных ограничений со стороны дикастерии. Тот факт, что такая возможность диспенсации упомянута напрямую – даже несмотря на отсутствие как таковой необходимости в ней, поскольку компетентный орган, в соответствии с кан. 85, в особых случаях может предоставить диспенсацию в отношении закона церковного права – может быть интерпретирована в отношении готовности дикастерии предоставить такую диспенсацию. В то же время, учитывая, что диспенсация является милостью (ср. кан. 59), ни одно объединение не имеет права на её получение.

Представительность центрального руководящего органа

Ст. 3 декрета касается вопроса представительности центрального органа управления. В общих чертах, представительность сама по себе требует, чтобы должности в центральном органе управления – как должность верховного руководителя, так и членов Совета – назначались путём проведения выборов.

В ст. 3 предписывается, чтобы «все члены pleno iure обладали правом активного голоса, напрямую или косвенно, при формировании инстанций, выбирающих центральный орган управления на межнациональном уровне». Посредством выражения «все члены pleno iure» декрет обращается к тем членам, которые обладают всеми обязанностями и пользуются всеми правами; от них отличаются те члены, которые обладают лишь некоторыми обязанностями и пользуются лишь некоторыми правами – как, с одной стороны, постоянно зарегистрированные в обществе члены и, с другой стороны, члены, присутствующие в объединении лишь временно; либо члены в полном смысле этого слова и «присоединённые» члены, например, не католики или те, которые не намерены брать на себя все обязательства членов в строгом смысле.

Упоминая об «инстанциях», которые выбирают центральный орган управления – верховный руководитель и члены Совета – ст. 3 использует очень общий термин; это, безусловно, означает намерение оставить место для разнообразных процедур. Обычно объединения предусматривают проведение общего собрания. Члены pleno iure должны обладать правом активного голоса, напрямую или косвенно, при формировании собрания. «Напрямую» означает, что все члены pleno iure объединения выбирают членов объединения. «Косвенно» означает, что все члены такого объединения выбираются через промежуточный орган: например, через местное территориальное собрание или через другие органы-посредники.

Говоря о праве «активного» голоса, который является техническим термином, касающимся выборов (ср. кан. 171 § 1, 2°), декрет исключает простую, ни к чему не обязывающую консультацию. Кроме того, следует отметить, что можно говорить о выборах только тогда, когда члены обладают истинной свободой голоса, не подвергаясь давлению или неуместным советам; в противном случае выборы превращаются в фарс. Давление и советы, в особенности, когда они исходят со стороны органов власти, являются недопустимыми с моральной и канонической точек зрения, поскольку они не уважают свободу совести и, следовательно, вредят личному достоинству людей.

Объединения, чьи уставы в настоящее время не предусматривают механизмов, которые позволяют эффективно применять принцип представительства, должны будут пересмотреть свои уставы. Если на практике во время выборов фиксируются случаи давления на избирателей или же избирателям навязывается, кто должен быть избран, такая практика должна быть решительно изменена. Более того, было бы хорошо, если бы было однозначно установлено, что выборы должны быть свободны от давления и что любая пропаганда запрещена, как в отношении себя самого, так и других лиц, в то время как индивидуальное и негласное информирование о кандидатах не запрещено. Для большей ясности было бы неплохо оговорить, что в случаях осуществления давления со стороны групп или самой власти выборы могут быть оспорены и признаны недействительными вышестоящим органом.

Ст. 6 позволяет делать некоторые исключения, касающиеся случаев, в которых должность в управлении связана уставными нормами, зависящими от применения собственных норм церковных объединений, институтов посвященной жизни или обществ апостольской жизни. Такие нормы, по сути, не зависят от Дикастерии по делам мирян, семьи и жизни. Например, могут быть предусмотрены случаи, когда должность советника в международной ассоциации доверена генеральному настоятелю религиозного института. В таких случаях очевидно, что как продолжительность срока полномочий, так и процедура назначения на должность будут зависеть от конституции конкретного религиозного института, через утверждение Конгрегацией институтов посвященной жизни и обществ апостольской жизни.

Наконец, ст. 7 устанавливает, что организации, которые не признаны или не созданы как международные объединения верных, даже если они обладают статусом юридического лица и находятся под непосредственным контролем дикастерии, не подпадают под действие ст. 3, которая была обсуждена выше. К таким организациям относятся, например, Неокатехуменальный путь, Международная организация служения системы приходских ячеек евангелизации, а также Всемирная организация Cursillos de Cristiandad и Международное служение католического харизматического обновления (Charis). На самом деле, речь идёт об организациях служения, которые, по своей природе не подразумевая формирования объединений, не требуют какой-либо формы представительности в процессе назначения верховного руководителя и других членов центрального органа управления.

Следует упомянуть также ещё об одном аспекте. Поскольку члены центрального органа управления назначаются на должность при помощи механизмов представительства всего объединения – обычно посредством общего собрания, – если в течение своего срока полномочий верховный руководитель покидает свой пост, необходимо провести выборы нового руководителя, следуя соответствующей по уставу процедуре. Если же пост оставляет член Совета, то всем Советом, включая также и голос самого верховного руководителя, избирается и новый член, который останется в должности на время, оставшееся до конца пятилетнего срока.