Чезаре Джираудо SJ

В моту проприо Traditionis custodes Папа Франциск подтвердил ценности литургической реформы, воплощенные — для римского обряда — в миссале Павла VI. Признавая, что пользование миссалом Пия V было превращено недолжным образом в инструмент для противостояния и отвержения Собора, Понтифик заменил уступки, предоставленные его предшественниками, более ясным юридическим регламентом. Эта мера вовлекает епископов в заботу о сохранении традиции. Автор — заслуженный профессор литургии в Папском восточном институте в Риме.

***

В Католической церкви литургия продолжает вызывать живой интерес. О ней говорят десятилетиями в связи с толкованием и последующим переводом текстов; говорили до и после публикации третьего издания Римского миссала на национальных языках; теперь к разговору о литургии возвращается Папа Франциск в моту проприо Traditionis custodes («Хранители традиции»)[1], причем на особо чувствительную тему. Чтобы понять новую меру, уместно окинуть взглядом недавнюю историю Римского миссала на предмет папских дозволений, ныне отозванных. Руководить нами будет сам Франциск: в сопроводительном послании он объясняет причины, побудившие его высказаться о применении литургической книги, которая вот уже более тридцати лет «ищет мира» — по-латыни это звучит как «quærens pacem» — мира во внутрицерковном единстве и согласии. В этом послании Франциск, следуя примеру своего предшественника, сопроводившего тогдашнее установление аналогичным посланием, обращается ко всем епископам «доверительно и откровенно»[2].

Сопроводительное послание к моту проприо «Traditionis custodes»

В этом длинном и тщательно сформулированном послании Папа Франциск берет за отправную точку для разговора о ситуации, которую намеревается исправить, дозволение, предоставленное в индульте Конгрегации богослужения в 1984 году[3] и подтвержденное Иоанном Павлом II в 1988 году[4], служить мессу по последнему тридентскому изданию Римского миссала, выпущенному в 1962 году[5]. Эта дозволение, предоставляемое группам верных, его запрашивающих, было продиктовано желанием исцелить лефевристский раскол. В ту же историю вписывается моту проприо Summorum Pontificum от 7 июля 2007 года[6]. Издавая его, Бенедикт XVI намеревался упорядочить литургическую практику для полагающих, что Тридентский миссал особо благоприятствует встрече с тайной. Итак, чтобы понять моту проприо Папы Франциска, нужно перечитать моту проприо Бенедикта XVI, документ из двенадцати статей. Далее следует их краткий обзор.

Есть только две формы римского обряда: ординарная (ordinaria expressio) по миссалу, выпущенному Павлом VI в 1970 году, и экстраординарная (extraordinaria expressio) по миссалу, выпущенному Пием V в 1570 году и заново изданному Иоанном XXIII в 1962 году (ст. 1). На мессе без народа каждый священник латинского обряда[7] может использовать либо миссал 1962 года[8], либо миссал 1970 года (ст. 2). По миссалу 1962 года могут служить общинную мессу все институты посвященной жизни и общества апостольской жизни (ст. 3). На эти богослужения могут быть допущены и те верные, кто лично об этом попросит (ст. 4). В тех приходах, где на постоянной основе существует группа верных, любящих прежнюю литургическую традицию, пусть (это просьба) настоятель охотно разрешает подготовленным священникам использовать миссал 1962 года, однако с ограничением: по одной службе в воскресенья и праздники; нет ограничений в будние дни, а также для бракосочетаний, похорон и паломничеств (ст. 5). Кроме того, при пользовании миссалом 1962 года на мессах с народом, чтения могут звучать на национальном языке из одобренных лекционариев (ст. 6). Если верные просили приходского настоятеля разрешить им пользование миссалом 1962 года и такого разрешения не получили, они могут обратиться к епархиальному епископу; настоятельная просьба к нему — исполнить их желание; если же он не может его исполнить, то должен об этом сообщить в Папскую комиссию Ecclesia Dei и ожидать от нее совета и помощи (ст. 7-8). Во благо душам, оставлены (a) на усмотрение приходского настоятеля — возможность использовать старинный обряд для крещения, покаяния, брака и помазания больных; (b) на усмотрение епископа — выбор старинного Римского понтификала для миропомазания; (c) на усмотрение рукоположенных клириков — возможность использовать Римский бревиарий 1962 года (ст. 9). Во благо верным, любящим миссал 1962 года, епархиальный епископ может учредить персональный приход (ст. 10). Наконец, папская комиссия Ecclesia Dei, чьи функции подтверждены, должна надзирать за соблюдением и применением вышеизложенного (ст. 11-12).

В своем сопроводительном послании Папа Франциск уточняет: по мысли его предшественника, те, кто желает обрести в миссале 1962 года любезную им литургическую форму, согласны с обязывающим характером II Ватиканского собора, так что две формы в употреблении римского обряда не только не производят раскола, но обогащают друг друга. Именно с такими мыслями Бенедикт XVI призвал епископов преодолеть сомнения и страхи и заверил, что, если возникнут серьезные трудности при использовании этого установления, будет найден способ их преодолеть.

Изложив эти предварительные сведения, Франциск напоминает, что поручил Конгрегации вероучения провести консультацию со всеми епископами о применении моту проприо Summorum Pontificum. Эта консультация, которую еще Бенедикт XVI намеревался провести через три года после вступления документа в силу[9], была объявлена 7 марта 2020, то есть через тринадцать лет. Резюмируя ответы епископов на разосланную им анкету[10], Папа Франциск признает, что, к сожалению, пастырское намерение его предшественников «зачастую оставалось в грубом пренебрежении», в том смысле что «возможность, предоставленная св. Иоанном Павлом II и — еще великодушнее — Бенедиктом XVI, чтобы восстановить единство церковного тела с уважением к разным литургическим предпочтениям, была использована для отдаления, ожесточения в различиях, для противостояний, которые ранят Церковь и замедляют ее ход, подвергая опасности разделений».

Признавая наличие «злоупотреблений, с одной стороны, и, с другой, в служении литургии», Франциск, «как и Бенедикт XVI», сожалеет о том, что «во многих местах не служат в соответствии с предписаниями нового миссала, но прямо-таки воспринимают его как разрешение или даже обязанность заниматься собственным творчеством, часто приводящим к искажениям на грани допустимого». Больше всего Папу огорчает «злоупотребление Римским миссалом 1962 года, когда усиливается отвержение не только литургической реформы, но и II Ватиканского собора, с необоснованным и недоказуемым утверждением, будто он предал Предание и „истинную Церковь”». Однако «сомневаться в Соборе — значит […], в итоге, сомневаться в самом Святом Духе, руководящем Церковью». Так вот, «именно II Ватиканский собор, — прибавляет Франциск, — разъясняет смысл решения пересмотреть уступку, предоставленную моими предшественниками».

Далее идет речь о принципах, какими руководствовалась литургическая реформа, имевшая целью полное, осознанное и активное участие всего народа Божия в литургическом действе. Высочайшее выражение этого литургического действа — несомненно, Римский миссал, поскольку он включает в себя обряды и молитвы, с которыми совершается Евхаристия. Поэтому следует полагать, что Римский миссал, многократно приспособляемый в ходе веков к требованиям времени, опубликованный Павлом VI в 1970 году и вновь изданный Иоанном Павлом II в 2002 году, сохранен и восстановлен «с верным почтением к Преданию». Франциск завершает свое расследование заявлением, к которому мы еще вернемся: «Кто хочет служить благочестиво, согласно прежней литургической форме, тому не составит труда найти в Римском миссале, реформированном по мысли II Ватиканского собора, все элементы римского обряда, в частности римский канон — один из самых характерных элементов».

Моту проприо «Traditionis custodes»

Если сопроводительное послание понятно сразу, то моту проприо требует более пристального внимания. Документ состоит из восьми статей и вступления, которое уже целенаправленным подбором первых слов возвещает перемену направления. В самом деле, если вступительные слова Summorum Pontificum cura давали понять, что законодатель, в силу своей ответственности верховного пастыря, просит епископов выполнить уже принятые решения, то начальные слова Traditionis custodes сообщают, что теперь законодатель — подобно тому, как он уже поступил в случае с моту проприо Magnum principium[11], — признаёт за епископами, разумеется «в общении с епископом Рима», ответственность, которую они, управляя Церквами, им вверенными, призваны нести ради сохранения традиции.

Упомянув о «кропотливом опросе епископов в 2020 году», Папа Франциск, с намерением «и в дальнейшем постоянно стремиться к церковному общению», постановляет, что «литургические книги, изданные святыми Понтификами Павлом VI и Иоанном Павлом II, в соответствии с декретами II Ватиканского собора, — это единственное выражение lex orandi римского обряда» (ст. 1). Что касается миссала 1962 года, признана за епархиальным епископом «исключительная компетенция» дозволять пользование им в своей епархии, «следуя указаниям Апостольского Престола» (ст. 2). Епископу, в чьей епархии уже есть «одна или более групп, служащих по миссалу, предшествующему реформе 1970 года», следует удостовериться, «что эти группы не отвергают действительность и законность литургической реформы» (ст. 3, § 1); указать «одно или более мест, где верные, принадлежащие к этим группам, могут собираться для евхаристического богослужения (однако не в приходских церквах и без учреждения новых персональных приходов)» (ст. 3, § 2); назначить «в указанном месте дни, когда дозволены евхаристические богослужения с применением Римского миссала, изданного св. Иоанном XXIII в 1962 году», и пусть «на этих богослужениях чтения провозглашаются на национальном языке, в переводах Священного Писания для литургического использования, одобренных соответствующими епископскими конференциями» (ст. 3, § 3); назначить священника, соответственно подготовленного[12], «который, как делегат епископа, отвечает за богослужения и пастырское попечение об этих группах верных» (ст. 3, § 4); надлежащим образом проверить «персональные приходы, канонически учрежденные во благо этим верным, действительно ли они полезны для духовного роста», и рассудить, «сохранить их или нет» (ст. 3, § 5); «не дозволять формирование новых групп» (ст. 3, § 6). Далее рассматриваются две ситуации, в каких оказываются пресвитеры: «рукоположенные после публикации настоящего моту проприо и намеренные служить по Римскому миссалу 1962 года должны подать официальное прошение епархиальному епископу, а тот, прежде чем предоставить разрешение, должен проконсультироваться с Апостольским Престолом» (ст. 4); «уже служащие по Римскому миссалу 1962 года пусть запросят у епархиального епископа разрешение продолжать пользоваться этим правом» (ст. 5). Далее следуют две меры, имеющие целью обновить в юридико-литургическом плане институты посвященной жизни и общества апостольской жизни (ст. 6-7). Наконец, словно чтобы развеять недоумение, оставшееся у некоторых: упразднен ли миссал Пия V в пользу миссала Павла VI? — отметает все сомнения следующее заявление: «Предшествующие нормы, инструкции, дозволения и обыкновения, если они не соответствуют изложенному в настоящем моту проприо, отменены» (ст. 8).

Месса по миссалам Пия V и Павла VI: сопоставление

Возможно, всем доводилось замечать: когда противостояние мнений обостряется, часто одна сторона не знает, что же именно утверждает другая. Эта простая констатация позволяет нам предположить, что те, кто стоит горой за свой миссал, возможно, не знакомы с другим. Это относится ко многочисленным священникам и верным мирянам, которые в последние пятьдесят лет молятся по соборному миссалу, а дособорного не знают и тем более не пробовали по нему молиться. Но то же самое можно сказать о священниках и верных мирянах, которые любят миссал Пия V, но вовсе не потрудились или потрудились недостаточно, чтобы открыть сердце сокровищам, заключенным в миссале Павла VI. Поэтому мы считаем полезным сопоставить один и другой миссалы[13], то есть миссал Пия V (1570), который рассмотрим в его последнем варианте, под редакцией Иоанна XXIII (1962), и миссал Павла VI (1970), в третьем типическом издании, выполненном по поручению Иоанна Павла II (2002).

В миссале 1570/1962 годов вступительный обряд несколько сложен из-за относительно позднего наслоения многочисленных элементов. Облачившись в священные одежды, в том числе манипул, священник у подножия алтаря начинает мессу крестным знамением[14]; затем в диалоге со служителем читает Пс 43 (42) «Iudica me, Deus», обрамленный антифоном «Introibo ad altare Dei»; далее следует, опять же в диалоге со служителем, «Confiteor». Сначала его читает священник, который исповедует свои грехи, обращаясь, однако, к земному собранию, представленному служителем. Этому собранию священник говорит: «et vobis, fratres» и «et vos, fratres». Ответив формулой пожелания «Misereatur tui», служитель в свою очередь читает «Confiteor», обращаясь к священнику со словами «et tibi, pater» и «et te, pater». Священник отвечает формулой пожелания «Misereatur vestri», за ней следует формула отпущения «Indulgentiam, absolutionem». Далее — диалогическое чтение четырех стихов и четырех ответов. Затем священник восходит к алтарю, читая вполголоса молитву «Aufer a nobis», и целует алтарь с молитвой «Oramus te, Domine». С молитвенно сложенными руками перемещается к правой части алтаря, где находится миссал, и, осеняя себя крестным знамением, читает антифон интроита. Вернувшись в центр, поочередно со служителем взывает: «Kyrie eleison, Christe eleison, Kyrie eleison» — трижды, в общей сложности девять воззваний. Затем, если предусмотрено, исполняет гимн «Gloria». Снова поцеловав алтарь, оборачивается к собранию и приветствует его возгласом «Dominus vobiscum»[15]. Затем возвращается к миссалу и декламирует коллекту или, если предусмотрено, еще одну или две, предварив возгласом «Oremus» только первую. Отметим, что в этой вступительной части все вращается вокруг алтаря. Когда, к концу первого тысячелетия, было утрачено представление о священной функции кафедры, алтарь стал единственным и безраздельным знаком.

В миссале 1970/2002 годов предпочтительным местом действия становится кафедра, по возможности возвращенная вглубь апсиды, по образцу, наблюдаемому до сих пор в древних римских базиликах. Выступая в этот момент священным знаком председательства, кафедра делает возможной, в свою очередь, литургию на амвоне и литургию на алтаре. Литургическая реформа, чтобы вернуть всему вступительному комплексу его суть, отменила псалмодию и оставила только одно чтение «Confiteor». Кроме того, переосмыслили предстоятельское приветствие и поставили туда, где оно было изначально. Тем самым обеспечили богослужению порядок, действительный с точки зрения череды обрядов и осмысленный в богословском плане. На это указывает рубричная норма, теперь гласящая: «Приветствие священника и ответ народа являют тайну собравшейся Церкви». Кроме того, приветственные формулы были обогащены: традиционный возглас «Dominus vobiscum» и епископский вариант «Pax vobis» предварены двумя альтернативными формулами, восходящими к св. Павлу. Первая: «Gratia Domini nostri Iesu Christi, et caritas Dei, et communicatio Sancti Spiritus sit cum omnibus vobis» (2 Кор 13, 13); вторая: «Gratia vobis et pax a Deo Patre nostro et Domino Iesu Christo» (Рим 1, 7; 1 Кор 1, 3; Гал 1, 3; Еф 1, 2; 2 Фес 1, 2). И одна, и другая, достаточно часто используемые, теперь хорошо знакомы всем.

Снова возьмем в руки миссал 1570/1962 годов и заметим, что и на Литургии слова алтарь остается неоспоримым полюсом притяжения. Если в древности провозглашали слово Божие с амвона, то впоследствии, из-за пользования все менее разговорным языком и постепенной клерикализации ролей, память о священной функции амвона ослаблялась и, наконец, совсем угасла. Так амвон лишился первого из своих предназначений. В самом деле, амвон остался амвоном для проповеди на кафедре, но для возглашения слова Божия перебрался на алтарь и в конце концов отождествился с маленьким аналоем. Лишившись своей естественной поддержки, лекционарий тоже перебрался на алтарь и даже внутрь миссала, а в итоге растворился в полном миссале. Завершив вступительный обряд коллектой, священник читает первое чтение, взятое чаще всего из Павловых посланий. Чтобы напомнить ему, что он читает не для себя, а для народа, рубрика уточняет: «Legit epistolam intelligibili voce»[16]. Если месса торжественная, с ним рядом, с правой стороны, лицом к алтарю («contra altare»), стоит иподиакон и поет послание по миссалу, держа его в руках, а священник в это время читает тот же текст «submissa voce»[17]. Затем предстоятель читает вполголоса «Graduale», произносит «Munda cor meum» и читает Евангелие. На торжественной мессе, сам прочитав Евангелие («lecto Evangelio»), он принимается слушать провозглашение Евангелия диаконом. А тот, пока иподиакон в роли самодвижущегося амвона поддерживает для него миссал, повернувшись отчасти к алтарю и отчасти к народу («contra altare versus populum»)[18], поет Евангелие; предстоятель же, переместившись «in cornu Epistolæ», слушает с молитвенно сложенными руками. За чтениями следуют, если предусмотрены, проповедь[19] и «Credo».

Миссал 1970/2002 годов, подчиняясь принципу истины, признает специфичность и вытекающую из нее диверсификацию священных знаков на основании соответствующих функций. Поэтому лекционарий, выделенный из полного миссала, снова стал отдельной книгой, где содержатся все фрагменты Писания, предназначенные для литургического провозглашения. А также, покинув алтарный стол и возвратившись на свое место, амвон вернул себе свою изначальную прерогативу — служить стабильным священным держателем для книги Слова Божия. Кроме того, хотя возглашение Евангелия остается прерогативой диакона — или, в его отсутствие, священника, — для всех остальных чтений Слова Божия теперь есть поставленные чтецы[20] или даже экстраординарные чтецы. Литургическая реформа щедро обогатила лекционарий: как воскресный круг, распределенный на три года, так и будничный (два года). За возглашением Слова Божия следует молитва верных, в которой собравшиеся просят Бога Отца помочь им претворять в жизнь только что услышанное и понятое. Речь идет не о творении «ex novo», а о восстановлении очень важного литургического элемента, согласно пожеланию соборной конституции[21].

Теперь, переходя к Евхаристической литургии, отметим, что в миссале 1570/1962 годов офферторий столь же сложен, как и вступительный обряд. Там были апологии интроита, здесь — апологии оффертория. Этим выражением историки литургии обозначают тот комплекс благочестивых молитв, что «родились […] во времена литургического упадка»[22] как «запутанное изобилие форм и формул», именуемое, начиная с XV века, «малым каноном»[23], поскольку в нем предвосхищены некоторые фундаментальные темы канона. В частности, тему предложения хлеба предвосхищает «Suscipe, sancte Pater», а вина — «Offerimus tibi, Domine». Если «Deus, qui humanæ substantiæ» похож на причастную эпиклезу, а «Veni, sanctificator» — на эпиклезу пресуществления, в свою очередь «Suscipe, sancta Trinitas» обладает всеми характеристиками ходатайства о торжествующей Церкви и о Церкви в мире. После «Secreta», завершающей комплекс оффертория, совершается собственно Евхаристическая литургия, представленная каноном и обрядами причащения.

В миссале 1970/2002 годов молитвы, сопровождающие приношение даров, приведены к достаточно сдержанным пропорциям. Что же касается евхаристической молитвы, мы знаем, что реформа Павла VI добавила к римскому канону[24] три новых текста: евхаристические молитвы II, III и IV. Эти четыре молитвы в издании 2002 года продолжают по праву занимать привилегированное положение по сравнению с дополнительными новыми текстами, отчасти пока еще незрелыми.

Чтобы составить более полную картину рубрик жертвенной мессы до II Ватиканского собора, упомянем сложное каждение, многочисленные поцелуи и поклоны в адрес алтаря и предметов, двадцать шесть крестных знамений в одном только каноне, требование к священнику не размыкать большой и указательный пальцы от освящения до омовения рук… А также «Pater» читается или поется одним только служащим священником, начиная со слов «Per omnia sæcula sæculorum», предваряющих молитву Господню, а служителю и верным остается строка «Sed libera nos a malo»; пожеланием мира обмениваются только служители и только на торжественной мессе; причастие верных упомянуто как редкость[25]. В новом миссале эти практики, наводящие на мысль о последовательном нагромождении рубрик, были упрощены, а причастие верных мирян, предписанное духовными наставниками XVI века и настоятельно рекомендуемое Пием X († 1914) и Пием XII († 1958), из исключения переведено в норму.

Элементы, в миссале 1570/1962 годов составляющие заключительный обряд, сводятся к четырем: отпуст «Ite, Missa est», молитва вполголоса «Placeat tibi, sancta Trinitas», окончательное благословение и чтение пролога от Иоанна, именуемое «последним Евангелием». Задержимся на возгласе «Ite, missa est», который в народной культуре вошел в число латинских изречений, известных даже профану. На синоде о Евхаристии в 2005 году ему вновь уделили внимание многие епископы. Глубоко убежденные в том, что именно этическая сторона жизни христианина показывает, как мы слушали слово Божие и участвовали в трапезе с Хлебом жизни, они поручили компетентным организациям пересмотреть, с надлежащими разъяснениями, связь между missa (= отслуженной мессой), dimissio (= отпустом) и missio (= миссией). В послесинодальном апостольском обращении, разделяя озабоченность епископов, Бенедикт XVI утверждает: «После благословения диакон или священник отпускает народ со словами: Ite, missa est. В этом приветствии нам дано постичь связь между отслуженной мессой и христианской миссией в мире»[26]. В миссале 1970/2002 годов эта формула отпуста, теперь звучащая не до, а после благословения (или одна из аналогичных формул), завершает мессу.

Миссалы Пия V и Павла VI: ближе, чем мы думаем

Сопоставление обоих миссалов помогает нам лучше понять призыв, обращенный Папой Франциском к тем, кто чувствует привязанность к Тридентскому миссалу, «найти в Римском миссале, реформированном по мысли II Ватиканского Собора, все элементы римского обряда», особенно же те характерные элементы, которые новый миссал не только сохранил, но и превознес, «с верным почтением к Преданию». Это утверждение не должно нас удивлять, поскольку из двух миссалов один служит продолжением другого, да иначе и быть не могло, потому что два святых Понтифика, их обнародовавшие, двигались в одном направлении.

Ценя усердие, с каким Пий V приступил к исполнению задания, вверенного ему Тридентским собором, — вернуть миссал «ad pristinam sanctorum Patrum normam ac ritum»[27], то есть к тому облику, какой у него был во времена отцов Церкви, мы всё же должны признать, что цель не была достигнута. Эксперты, окружавшие Понтифика, не располагали и не могли располагать документами и методами исследования, которые только сегодня доступны ученым-литургистам. То была мечта, искреннее желание; намерению воздали честь, но в полной мере выполнить не смогли. И вот, к незавершенному проекту Тридентского собора и Пия V вернулся — ровно четыреста лет спустя — другой Собор и другой Понтифик.

Тем, кто склонен начинать отсчет литургической традиции с того миссала, который, чтобы придать ему веса, Пий V объявил окончательным, неприкосновенным и неизменным, мы должны напомнить, что у традиции масштаб гораздо шире, чем можно подумать, глядя на определенный сегмент истории. Учитывая эту непрерывную преемственность длиной в два тысячелетия, II Ватиканский собор взялся за тонкую реставрационную работу: «Чин мессы следует пересмотреть таким образом, чтобы явственнее представал смысл, присущий каждой отдельной ее части, равно как и взаимосвязь между этими частями, и облегчалось благоговейное и деятельное участие верных. Поэтому обряды, существо которых должно строго сохраняться, следует упростить: опустить то, что с течением времени стало повторяться или было добавлено без особой пользы. Напротив, кое-что из того, что со временем незаслуженно исчезло, надлежит восстановить (restituantur) по исконным правилам Святых отцов (ad pristinam sanctorum Patrum normam), если это покажется уместным или необходимым»[28]. Конечно, не случайно эти слова, уже замеченные нами в апостольской конституции Quo primum Пия V, звучат в Sacrosanctum Concilium и в апостольской конституции Missale Romanum Павла VI. Это подтверждение ясного намерения — вернуться к уже начатому проекту, который историко-культурные условия не позволили завершить. Мы можем быть уверены, что в сегодняшней структуре мессы, успешно обретенной и восстановленной, все Святые отцы узнали бы себя, начиная с Иустина († ок. 165), который в своем знаменитом описании воскресной литургии очерчивает с удивительной четкостью принципы, взятые за основу при восстановлении литургического здания[29].

Всякий, кому дорого совершение священных обрядов в духе II Ватиканского собора — будь то знаток литургики, руководитель общины или просто верный мирянин, — не может не сказать спасибо Папе Франциску за то, что он пожелал разделить с пастырями местных Церквей «заботу обо всей Церкви», в стремлении к единству и согласию при пользовании Римским миссалом, а заодно и за то, что он с недвусмысленной решимостью подтвердил ценности литургической реформы, тем самым врачуя церковный разрыв, который, вместо того чтобы сузиться, грозил расширением.

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Документ «Traditionis custodes об использовании римской литургии, предшествующей реформе 1970 года» вступил в силу с момента его публикации в Oss. Rom., 16 июля 2021 г., 2. Как уже случалось не раз, итальянский оригинал, при отсутствии латинской редакции, обозначен латинскими начальными словами для удобства поиска.

[2] Франциск, Послание к епископам всего мира в связи с выходом моту проприо Traditionis custodes, там же, 2 s. Выражение «доверительно и откровенно» вторит выражению «с великим доверием и надеждой» в послании Бенедикта XVI.

[3] Конгрегация богослужения, Послание председателям епископских конференций Quattuor abhinc annos (3 октября 1984 г.), в AAS 76 (1984), 1088-1089.

[4] Иоанн Павел II, s., Motu proprio Ecclesia Dei (2 июля 1988 г.), в AAS 80 (1998), 1495-1498.

[5] Ср. M. Sodi — A. Toniolo (edd.), Missale Romanum. Editio Typica 1962. Edizione anastatica e Introduzione, Città del Vaticano, Libr. Ed. Vaticana, 2007. Последующее издание 1965 года уже нельзя считать тридентским, поскольку оно не только двуязычное, но и содержит изменения, предвосхищающие литургическую реформу.

[6] Об этом моту проприо: помимо передовой статьи в Civ. Catt. 2007 III 455-460 («La liturgia nel solco della tradizione»), ср. C. Giraudo, La liturgia nel solco della tradizione. Riflessioni in margine al motu proprio Summorum Pontificum, в Rassegna di Teologia 48 (2007) 805-822 и Rivista Liturgica 95 (2008), 253-272.

[7] Выражение «латинского обряда» также относится к священникам амвросианского и испано-мосарабского обрядов, то есть к тем, кто принадлежит к двум латинским обрядам, сосуществующим с римским обрядом в (соответственно) Миланской и Толедской епархиях.

[8] Уточнение «священник не нуждается ни в каком разрешении [для пользования миссалом 1962 года]» в моту проприо — реальное изменение предшествующей нормы. То, что в 1984 году было индультом, то есть отступлением от нормы, уступкой со стороны епархиального епископа отдельным священникам и соответствующим верным мирянам (а законным и вероучительно точным считается миссал 1970 года), в 2007 году становится нормой.

[9] Сопроводительное послание к Summorum Pontificum завершается так: «Кроме того, призываю вас, дорогие собратья, направить Святому Престолу отчет о вашем опыте через три года после вступления в силу этого Motu proprio. Если действительно возникнут серьезные трудности, можно будет искать пути для их преодоления».

[10] Предложено было высказать суждение об экстраординарной форме, с особым вниманием к ее реальному применению, полезности (или неполезности) в пастырском плане, к ее возвращению в программу подготовки семинаристов.

[11] Этот документ возвращает в компетенцию епископов перевод литургических книг; ср. C. Giraudo, Magnum Principium e l’inculturazione liturgica nel solco del Concilio, в Civ. Catt., 2017, IV, 311-324.

[12] В документе четко указано, какими дарами должен быть наделен избираемый священник: «[…] пусть он будет годен к этому посту, компетентен в пользовании Римским миссалом, предшествующим реформе 1970 года, пусть настолько владеет латинским языком, чтобы вполне понимать рубрики и литургические тексты, пусть он будет одушевлен искренней пастырской любовью и чувством церковного общения. Ведь необходимо, чтобы назначаемый священник находил важным не только достойное служение литургии, но и пастырское и духовное попечение о верных».

[13] Выражение «один и другой миссал» восходит к названию двух книг П. Бошана, Один и другой Завет (P. Beauchamp L’Un et l’Autre Testament, 1. Essai de lecture, 2. Accomplir les Écritures, Paris, Seuil, 1976.1990), прекрасно выражающему единство двух Заветов.

[14] Крестное знамение, с тринитарной формулой, официально появляется в начале мессы только в миссале Пия V. Это применение крестного знамения восходит к личному благочестию священника, который уже в ризнице начинал осенять себя крестом и приватно читать умилостивительные формулы.

[15] Историки литургии сообщают, что это — исконное начальное приветствие, на котором так настаивают отцы Церкви в мистагогиях.

[16] Ср. M. Sodi — A. M. Triacca (edd.), Missale Romanum. Editio Princeps (1570). Edizione anastatica, Introduzione e Appendice, Città del Vaticano, Libr. Ed. Vaticana, 1998, 12.

[17] Модифицируя предшествующую норму, издание 1962 года прибавляет: «quam celebrans sedens auscultat» (M. Sodi — A. Toniolo [edd.], Missale Romanum 1962, цит., 57). Рубрика № 473 в новой редакции применяет и к чтецу принцип, лежащий в основе этой аннотации: «In Missis in cantu, ea omnia, quæ diaconus vel subdiaconus aut lector, vi proprii officii cantant vel legunt, a celebrante omittuntur» (там же, 33).

[18] M. Sodi — A. M. Triacca (edd.), Missale Romanum 1570, цит., 12; M. Sodi — A. Toniolo (edd.), Missale Romanum 1962, цит., 59. Чтобы совместить уважительный взгляд на алтарь («contra altare») со взглядом на народ («versus populum»), диакон и иподиакон располагаются друг напротив друга параллельно алтарю — таким образом, чтобы у иподиакона алтарь был справа, а неф слева.

[19] Поскольку проповедь не фигурирует в описании «De Epistola, Graduali et aliis usque ad Offertorium», включающем в себя общие рубрики о Литургии слова в миссале Пия V, можно отнести ее к совокупному пункту «de aliis» (касательно разделов мессы в Тридентском миссале, ср. M. Sodi — A. M. Triacca [edd.], Missale Romanum 1570, цит., 10-19).

[20] О недавнем распространении этих служений на женщин, с одобрения Папы Франциска, ср. C. Giraudo, La ministerialità della donna nella liturgia. Tra «sana tradizione» e «legittimo progresso», в Civ. Catt., 2021, I, 586-599.

[21] Ср. II Ватиканский Вселенский Собор, Sacrosanctum Concilium, 53. Подробнее о молитве верных: C. Giraudo, Ascolta, Israele! Ascoltaci, Signore!, Città del Vaticano, Libr. Ed. Vaticana, 2008, 103-144.

[22] M. Righetti, Manuale di storia liturgica, 3. La Messa, Milano, Àncora, 19663 (rist. anast. 1998), 331.

[23] J. A. Jungmann, Missarum Sollemnia. Origini, liturgia, storia e teologia della Messa romana, 2, Torino, Marietti, 19632, (rist. anast. Àncora 2004), 76.

[24] Что касается текста и комментария к римскому канону, о чем Амвросий († 397) оставил в De sacramentis 4,21-27 (PL 16, 443b-446a) самое раннее — хотя и пристрастное — свидетельство, ср. C. Giraudo, «In unum corpus». Trattato mistagogico sull’eucaristia, Cinisello Balsamo (Mi), San Paolo, 20072, 381-403. Миссал Павла VI внес в римский канон следующие изменения: a) возможность опускать промежуточные возгласы «per Christum Dominum nostrum»; b) восстановлено выражение «quod pro vobis tradetur» в формуле о хлебе; c) экстраполировано из формулы о чаше выражение «mysterium fidei», которое становится сигналом к возгласу «Смерть Твою возвещаем, Господи…»; d) «in mei memoriam» заменено при повторе на «in meam commemorationem».

[25] Ср. рубрику «Quo [Sanguine] sumpto, si qui sunt communicandi, eos communicet, antequam se purificet» (M. Sodi — A. M. Triacca [edd.], Missale Romanum 1570, цит., 351; M. Sodi — A. Toniolo, Missale Romanum 1962, цит., 405).

[26] Бенедикт XVI, Послесинодальное апостольское обращение Sacramentum caritatis, 51, в AAS 99 (2007), 144.

[27] Это выражение фигурирует в апостольской конституции Quo primum, с которой Пий V 14 июля 1570 года обнародовал Missale Romanum ex decreto Sacrosancti Concilii Tridentini recognitum (ср. M. Sodi — A. M. Triacca [edd.], Missale Romanum 1570, цит., 3).

[28] II Ватиканский Вселенский Собор, Sacrosanctum Concilium, 50.

[29] О «проекции» миссала Павла VI на «миссал отцов», который отлично просматривается в сдержанных заметках Иустина, ср. мою статью, упомянутую в примечании 6, откуда я частично взял сопоставление между одним и другим миссалом.