Даниэль Исускиса Регаладо SJ

В статье представлена часть эпистолярного наследия св. Игнатия, на которую не всегда обращают то внимание, какого она заслуживает благодаря своим темам и адресатам. Из этих писем мы можем кое-что узнать об искусстве св. Игнатия управлять делами (или, в каком-то смысле, о его искусстве помогать другим в материальных вопросах). В статье выведена на первый план роль Игнатия — управленца и руководителя в конкретных повседневных делах. Показана его способность убедительно отвечать на сложные вызовы. Освещены полярные аспекты, которые должен оптимально урегулировать тот, кто хочет искать и найти Бога во всем, включая управление материальными делами. Автор — директор Иезуитской службы для мигрантов, Альмерия (Испания).

***

Из почти 7 000 писем св. Игнатия Лойолы, написанных им самим или по его поручению, 237 — это духовные наставления и дружеская переписка, 152 выражают согласие или отказ от служений, 142 написаны на финансовую тему, 100 — теоретические (из них 27 о педагогических и университетских проблемах, 13 по вопросам, связанным с гражданской властью, и 11 по темам договоров и финансирования). Что касается получателей, более 1 500 писем адресованы не иезуитам, в том числе 301 — знатным особам, 142 гражданским или военным чиновникам, 140 высоким должностным лицам или их семьям и 51 финансистам или торговцам[1].

На этих страницах мы не будем анализировать весь этот обширный материал. Наша задача скромнее: сосредоточимся на той части Игнатиева эпистолярного наследия, которая обычно остается на втором плане. Тезис этой статьи достаточно прост: письма Игнатия дают возможность кое-что узнать о его искусстве управлять делами — или, в каком-то смысле, о его искусстве помогать в материальных вопросах; мы увидим Игнатия управленца и руководителя в конкретных и повседневных делах[2], выказывающего умение отвечать на сложные вызовы, причем убедительно. По сути, мы хотим расширить кругозор читателя, предоставив доступ к письмам, темам и адресатам, не всегда упоминаемым в более «духовных» текстах. Статья поделена на восемь частей, в каждой представлена пара полярных аспектов, которые следует урегулировать наилучшим образом, если есть желание искать и найти Бога во всем, включая управление делами в мирской жизни.

Благодать и природа

В 1555 году Игнатий сталкивается с серьезным экономическим кризисом в Римской коллегии: быстрый рост, отсутствие стабильной базы и повышенная инфляция привели к долгу в 7 000 эскудо. В этих обстоятельствах он созывает специальное собрание, а затем пишет Франциску Борджа, чтобы через него дойти до императора, и о. Хуану Пеллетье, потенциальному ходатаю перед Эрколе д’Эсте, герцогом Феррары и Модены[3]. В письме к Борджа от 17 сентября 1555 года находим «самое характерное для Игнатия выражение так называемого первого правила действий (prima agendorum regula)»[4]: каким должно быть сотрудничество человека с Богом. Игнатий пишет: «Глядя на Господа нашего Бога во всем, ибо это Ему угодно, и находя ошибочным возлагать доверие и надежду единственно на человеческие средства и умения; с другой стороны, не считая верным все поручать Господу нашему Богу, не пытаясь помочь себе в том, что Он мне дал, поскольку мне представляется в нашем Господе, что я должен опираться на оба фактора, стремясь во всем к Его большей хвале и славе и ничему иному, я распорядился, чтобы важнейшие в нашем доме лица собрались вместе и исследовали внимательнее в Господе, как надлежит поступить с коллегией и ее студентами, согласно тому, что, как Вы увидите, там пишут»[5].

В этом отрывке находим Игнатиев критерий — одновременно ясный и сложный — о совместном действии человеческой природы и Божьей благодати. По мнению Игнатия, ошибочно полагаться только на человеческие средства, но неверно и оставлять все Богу, не пользуясь тем, что сам Он нам дал. Итак, мы должны «опираться на оба фактора», ища всегда и во всем большей славы Божией. Дело в том, что Бог «хочет быть прославлен тем, что Он дарует как Творец, а это естество, и тем, что Он дарует как податель благодати, а это сверхъестественное»[6]. Посмотрим на практическое применение этой идеи во многих случаях и в разных ситуациях[7].

Сфера временная и сфера Божественная

Пьетро Контарини — знатный венецианский клирик; в 1537 году Игнатий дает ему совет, полезный всякому, кто должен заниматься денежными вопросами и исполнять важные обязанности: «Вам следует прежде всего обдумать вот что: если вы обладаете временными благами, ни одно из них не должно обладать вами, и все должно вести к Тому, от Кого вы все получили. Ведь тот, кто не может посвятить себя целиком поиску „одного, что только нужно”, должен по крайней мере держать в порядке те многие предметы, о каких он заботится»[8]. Все обретает единство в Едином Господе; все дела должны быть устроены так, чтобы «во всем этом любить Его Божественное Величество и служить Ему»[9].

Еще один интересный пример связан с о. Мануэлем Годино (Godinho), ревностным иезуитом, который служит при дворе Иоанна III и назначен экономом коллегии в Коимбре. Он испытывает внутреннее напряжение, порой мучительное, оттого, что его желания противоположны порученным обязанностям. Ему кажется, что эти обязанности отвлекают и даже отдаляют его от Бога. Ответ Игнатия четок и ясен: «Занятие временными предметами в каком-то смысле представляется рассеивающим внимание, да так и есть; однако не сомневайтесь, что ваше святое намерение, направляя то, чем вы заняты, к Божественной славе, сделает его духовным и очень угодным Его бесконечной доброте. Ведь отвлечения, принятые, чтобы лучше Ему послужить и в соответствии с Его Божественной волей, истолкованной послушанием, не только могут иметь ту же ценность, что единение и сосредоточенность прилежного созерцания, но могут быть еще угоднее, поскольку происходят из любви, более пылкой и сильной»[10].

Угоднее, а не наоборот. Когда мы живем, стремясь к Единому Господу жизни и истории, все ведет к Нему. Отвлечения — не только предметы, кажущиеся отвлекающими, но и те, что на самом деле отвлекают, — могут быть предпочтительнее созерцания. Почему и как? Потому что мы их принимаем как волю Божию, выраженную через них, а главное — потому что они происходят из любви, более сильной, бурной, страстной, творческой, пылкой и всеобъемлющей. Любовь вбирает в себя все. Иисус сказал: «Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» (Лк 12, 49).

Большое и малое

Между прилежным вниманием к малому и широтой кругозора есть напряжение, которым должен овладеть хороший управленец. Письма Игнатия содержат интереснейший материал, помогающий постичь эту связь между большим и малым, глобальным и локальным, структурным и личным. Если работа, предпринятая св. Игнатием в Риме, сумела дать ответвления по всему миру, тому причиной первостепенная важность, какую он придавал переписке, а эта деятельность по определению всегда связана с конкретными людьми и ситуациями. Рассмотрим несколько примеров.

В 1547 году о. Диего Лаинес, участвуя в Тридентском Соборе, выступает с сообщениями высокого богословского уровня. В мае Игнатий отправляет ему письмо с разносторонней аргументацией в пользу гуманитарных наук, одобрительно высказываясь о том, что схоласты посвящают себя «не очень возвышенным предметам»[11]. По мнению Игнатия, постепенно совершается восхождение от искусств к богословию, поэтому следует начинать со «спряжений и прочих простых предметов». Заметим: мы призваны не только «стать… бесстрастными по отношению ко всем творениям» (ДУ 23), но и всецело предать себя «вечному Господу всего сущего», говоря Ему: «О, вечный Господи всего сущего, вот я совершаю мое приношение» или «О, вечный Господи, все сущее я приношу Тебе» (ДУ 98). Оба варианта пунктуации допустимы.

С практической мудростью Игнатий в том же письме объясняет Лаинесу, что человек сумеет лучше «заниматься и управлять делами царства, если [прежде] ему пришлось вести дела в одной области». Неслучайно этот текст написан в то время, когда зарождаются иезуитские коллегии в Европе: после Гоа в 1542 году — в Гандии в 1546-м и в Мессине в 1548-м.

Дополнительная перспектива открывается в письме к о. Джакомо Мирó, который в свое первое полугодие в качестве провинциала Португалии — возможно, от избытка рвения — склонен был вмешиваться во все. В письме находим несколько ключей к Игнатиеву пониманию «лидерства»[12]. Руководителю такого уровня не следует «заниматься делами во всех мелочах»; даже если у него это очень ловко получается, «лучше поручить другим», то есть делегировать. Это относится и к собственно занятию таким-то делом, и к принятию решения и исполнению (анализировать, решать, осуществлять). «Так вы больше сделаете, — продолжает Игнатий в письме, — и лучше, и сообразнее вашему званию».

Технические аспекты и человеческие отношения

Стараясь действовать эффективно, мы часто пренебрегаем личным измерением, то есть не уделяем должной заботы человеческим отношениям. Это случается не только в экономических делах или в сфере политического влияния, но может проникнуть и в пастырские инициативы. Игнатий очень внимателен к этой угрозе, о чем есть свидетельства в его письмах.

Посмотрим, например, как Игнатий строит отношения с Хуаном де Вегой, вице-королем Сицилии, который очень сочувствует апостольскому проекту Общества: «Поскольку вице-король столь превосходен и склонен ко всему доброму, и настолько готов содействовать и помогать всему доброму, все благочестивые дела, представленные ему нашими товарищами, обычно весьма успешны. […] Сицилия кажется иной, чем та, что была известна до Хуана де Веги»[13].

В личном плане отношения между Игнатием и Хуаном де Вегой тоже были тесными, сердечными и теплыми. Когда умерла супруга вице-короля, Элеонора де Осорио, в 1550 году, Игнатий направляет искренние соболезнования и обещает молитвы и мессы во всех домах Общества, «потому что в них известна великая наша обязанность в Господе нашем, и всегда она для нас основание для радости»[14]. В следующем месяце Игнатий пишет новое утешительное письмо и подчеркивает: «Ничего не предлагаю с нашей стороны, поскольку все мы ваши в Господе нашем, и мне не остается предложить ничего нового»[15].

Переписка Игнатия обширна, но достаточно этих примеров, чтобы высветить две важных мысли: во-первых, даже в самых сухих делах есть неустранимое человеческое и личное измерение, требующее нашей заботы; во-вторых, во многих случаях непрямые пути эффективнее прямых. Часто именно тот, кто искренне готов отдать все, наиболее расположен и к принятию. Так бывает не только по отношению к Богу, но и в земных делах.

Более напряженные и менее гибкие отношения связывали иезуитов с Фернандо Васконселосом, архиепископом Лиссабона. Игнатий почувствовал угрозу более серьезного конфликта и постарался предотвратить его письмом, в котором прямо не говорил на тему, могущую вызвать трения. Вместо этого он избрал непрямую стратегию: предложил свои услуги архиепископу и смиренно попросил «принять нас как своих детей и слуг», готовых взять на себя «посильную частичку того бремени, какое Господь Бог наш возложил на плечи Вашего Высокопреосвященства» (и не преминул напомнить, что это бремя «необходимо делить с другими, дабы возможно было его нести»)[16]. Игнатий завершил письмо изложением плана о серии визитов к архиепископу со стороны отца-провинциала и ректора коллегии — и в итоге достиг желаемого результата[17].

Духовная сфера и финансы

В 1541 году юное Общество Иисуса получает одно из первых апостольских заданий, с которых начинается для иезуитов пора путешествий. Отправлены в Ирландию отцы Броет (Broët) и Сальмерон, для них Игнатий составляет письмо о том, как вести переговоры и поступать в Господе. В последнем параграфе он советует им поступать так, чтобы «каждый из трех[18] мог сказать, что не притронулся ни к каким деньгам этой миссии»[19]. Аналогичную рекомендацию находим в инструкции о стиле поведения, направленной иезуитским общинам в Феррару, Флоренцию, Неаполь и Модену: «Пусть друзья, а не они сами, обращаются с просьбами и обсуждают материальные дела с Его Превосходительством и с другими, менее близко знакомыми. Пусть они действуют так, чтобы не заметно было ни малейшего следа алчности»[20].

Здесь рекомендована сдержанность при пользовании деньгами и большая осторожность в том, как ими распоряжаться, и какое производить впечатление. Означает ли это, что Игнатий не знаком с экономическими вопросами, презирает их, делегирует другим лицам или боится? Ничего подобного, как видим из его переписки. Ограничимся несколькими примерами. В ряде писем Игнатий обсуждает довольно технические вопросы, такие как разные виды займов, изменение процентных ставок и практические измерения финансовых инициатив[21], включая советы заправского финансового консультанта[22]. Отец Педро де Табларес назначен уполномоченным представителем в Испанию по римским делам именно для того, чтобы разобраться с экономическими трудностями Римской и Германской коллегий. Для выполнения этой функции требуется не только знакомство с теоретическими механизмами финансовых операций, но и нужно знать, как они применяются по местным обычаям. Недостаточно раздобыть деньги, надо их успешно доставить. Письма свидетельствуют о том, что Игнатий, находясь в Риме, понимает сложность ситуации, взвешивает альтернативы и призывает творчески исследовать наилучшие пути: «Как говорит Ваше Преподобие, хорошо бы поискать здесь кого-нибудь, желающего пожертвовать деньги таким образом, чтобы они были выплачены в Испании, — конечно, это было бы хорошо; но по нынешним временам такой успех редок, потому что процентная ставка составит тридцать или сорок. Однако Ваше Преподобие может дать 100 и более дукатов ректору Медины-дель-Кампо серебром (или как я распоряжусь), чтобы они были отданы там, благодаря пожертвованию одного нашего брата, доктора Торреса: он даст здесь 100 дукатов для них. Будь таких людей больше, здесь можно было бы с легкостью получить немало денег; но необходимо подумать о другом способе, и тут я возвращаюсь к тем многим, о которых писал»[23].

Провидение и материальные средства

Доктор Джероламо Виньес — мирянин, близкий к неаполитанским иезуитам. Со временем он стал их главным финансовым администратором и оказывал Обществу действенную помощь в апостольских делах в неаполитанской области, особенно по экономическим вопросам, таким как приобретение земельных участков, юридические процедуры и судебные процессы. Порой он изнемогал под грузом ответственности и накопленного напряжения[24]. Св. Игнатий написал Джероламо Виньесу ряд писем. Вот абзац из одного из них: «Представляется, что ту настойчивость, какую Ваша Милость выказывает, поскольку приближается срок выплаты большой денежной суммы, следовало бы умерить, чтобы произвести усердие, а не скорбь; ведь Господь наш Бог, служение Которому есть наше единственное намерение, весьма богат силой и милосердием; и даже если во всех обстоятельствах мы продвигаемся с трудом во временных делах (следствие бедности), Он не покидает и не покинет; но хочет, чтобы мы не забывали свое исповедание и уповали на Него, не слишком надеясь на здешние предметы. При этом мы не перестанем сотрудничать с Его благодатью, изыскивая средства, которых, согласно Его провидению, мы должны искать»[25].

В этом тексте изложены важные критерии: понимание ответственности, связанной с обязанностью произвести огромную выплату; важность усердия в делах, не тождественного тревоге; упование на Бога, никогда нас не покидающего; ясность относительно собственного жизненного выбора; необходимость сотрудничать с Божьей благодатью, «изыскивая средства, которых мы должны искать», и «не слишком надеясь на здешние предметы». Виньес получает аналогичный совет в еще одном письме от Игнатия: «Мне думается, Вашей Милости следует решиться делать спокойно то, что вы можете. Об остальном не тревожьтесь, предоставьте Божьему провидению то, чего не можете устроить своими заботами»[26]. В трудностях «довольно с нас делать посильное в своей слабости, а остальное мы охотно оставляем Божьему провидению, как и подобает»[27].

А в письме, написанном Игнатием за два с половиной месяца до смерти, читаем: «Пусть Ваша Милость постарается в будущем заниматься делами братского милосердия так, чтобы не брать на себя слишком много труда или тревоги, но работайте умеренно, довольствуясь тем, что вы сделали то, что было уместно с вашей стороны, и принимайте любой результат с кротостью, как поступает тот, кто надеется, что Господь наш Бог восполнит недостающее нам»[28]. В начале части X Конституций Игнатий утверждает, что «только на Него надо возлагать надежду» (К 812), а затем указывает на важность духовных (ср. К 813) и естественных средств (ср. К 814).

«Что» и «как»

В августе 1552 года Игнатий пишет о. Херонимо Надалю два письма о целесообразности поощрить подготовку флота против турок и поручает ему изложить этот план императору Карлу V. Первое послание, более краткое и в третьем лице, гласит, что эта инициатива позволит избежать тяжких бед и доставит много преимуществ общему и вселенскому благу. «И движим он не только заботой о душах и милосердной любовью, но и светом разума, показывающего, насколько это необходимо, и что император может это сделать, потратив меньше, чем тратит сейчас»[29]. Во втором письме Игнатий не только объясняет подробнее, почему нужен флот, но затрагивает экономические и логистические аспекты. Он рекомендует вовлечь монашеские ордена, епархии, рыцарские ордена, рыцарей-мирян, торговцев, приморские города, короля Португалии, генуэзских сановников, герцога Флоренции и Папу. К собранным фондам прибавятся вклад императора и поступление от королевских рент, таким образом удастся финансировать около 300 судов, большей частью галер[30]. Диверсификация финансирования полезна проекту не менее, чем спонсорам. Игнатий излагает эту аргументацию в двух разных письмах, выстраивая, как мы уже видели на других примерах, стратегию убеждения, дифференцированную и взаимодополняющую.

Это отнюдь не единственный документ такого рода[31]. Мы выбрали его, потому что он позволяет понять стиль аргументации Игнатия о соотношении между целями и средствами, что следует делать и как. Все важно. Как мы знаем из «Начала и основания», все создано для того, чтобы помочь человеку «в достижении той цели, ради которой он сотворен», и он должен пользоваться всеми предметами, «ища и избирая единственно то, что лучше ведет нас к цели, для которой мы сотворены» (ДУ 23).

Принять и отвергнуть

Доктор Педро Ортис, уполномоченный Карлом V вести некоторые деликатные дела, был большим другом иезуитов. Однажды он хотел предоставить Обществу бенефиций в Галапагаре (Мадрид), но Игнатий отклонил предложение: «Поскольку наше смиренное исповедание подразумевает, что у нас нет никакого дохода, общего или частного […], мы не решились бы повернуть назад, от более совершенного образа действия к менее совершенному». Игнатий прибавляет, что есть разные способы реформировать Церковь, но «для нас более надежный и удобный — следовать с как можно более пустыми руками в Господе нашем»[32]. Ситуация, отчасти похожая, случилась с эрцгерцогом Фердинандом I, королем римлян, который всегда был близок и расположен к юному Обществу Иисуса. Движимый рвением, он хотел назначить епископом Триеста о. Клода Жэя (Jay). Игнатий решительно воспротивился: «Мы полагаем, по совести, что, если бы мы приняли эту честь [епископскую], то сокрушили бы Общество. И даже так скажу: пожелай я вообразить или изобрести средство, чтобы упразднить и разрушить это Общество, одним из сильнейших или сильнейшим из всех стало бы принятие епископства»[33].

Общение между ними продолжало развиваться и двигаться к зрелости. Тот же Жей убедил Фердинанда I в важности содействовать образованию молодежи; эрцгерцог, вдохновленный примером коллегии в Ингольштадте, пообещал основать подобную в Вене и просил Общество о содействии. Вот ответ Игнатия: «Мы пошлем в Вену при первой возможности двух богословов и других ученых, которые своими знаниями и примером помогут этому делу, как рассудил посланец Вашего Величества. А пока, если представляется, что мастеру Клоду Жею следует их предварить, он готов повиноваться Вашему Величеству, как и все мы расположены к тому же в нашем Господе Иисусе Христе»[34].

Итак, ни апостольское распознавание, ни обязательство, принятое с призванием, не уклоняются с пути ради дружбы, под давлением или по совету, даже весьма благонамеренному — или таковому по видимости. Это еще один основной принцип Игнатиева искусства распоряжаться и управлять делами. В других случаях Игнатий принимает посты и поручения, например, должность исповедника короля Иоанна III[35] или «достоинство» Патриарха Эфиопского[36], всегда стремясь к большей славе Божией и служению народам: «Благо — чем универсальнее, тем божественнее» (К 622); мы должны «служить душам сообразно нашему исповеданию смирения и умаления» (К 817).

Заключение

Из Автобиографии (A) мы знаем, что Игнатий «был очень хорошим писцом», и герцог Нáхеры «хотел дать Игнатию хорошую должность поручика, если бы тот пожелал ее принять, благодаря тому доверию, которое он снискал в прошлом»[37]. Довольно этих деталей, чтобы оценить личностный и культурный багаж Игнатия — кстати, он прошел подготовку, помимо прочего, в конторе финансового администратора Королевства Кастилия, в Аревало, где был обучен систематическому управлению общественными делами. Мы также знаем, что он, будучи паломником на Святой Земле, отдал «перочинный нож, который носил с собой» (A 47), чтобы попасть на Елеонскую гору. Значит ли это, что Игнатий, углубившись в жизнь Духа, покинул прошлую жизнь, включая письменные принадлежности и свою репутацию? Не похоже, что дело обстоит так.

В «великом озарении» на реке Кардонер, в Манресе у него открылись очи разумения, и он понял «множество вещей — как духовных, так и относящихся к вере и к наукам, — и притом с таким великим озарением, что все это показалось ему новым» (A 30). Мистика Игнатия объемлет все, включая гуманитарные, культурные, профессиональные и экономические предметы.

В этой статье мы постарались показать, на примере писем Игнатия, как он пользовался эпистолярным искусством, ища «Господа нашего Бога во всем, удаляя от себя, насколько возможно, любовь ко всем творениям, чтобы вернуть ее их Творцу, любя Его во всем и все в Нём, сообразно Его Святейшей и Божественной воле» (К 288). Не стали исключением управление и руководство разнообразными делами, такими как письмо, кредиты и должности.

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Ср. D. Bertrand, La política de San Ignacio de Loyola. El análisis social, Bilbao — Santander, Mensajero — Sal Terrae, 2003. По этой теме ср. с. 41–73, сводные таблицы и приложение B.

[2] В этой статье мы движемся довольно фрагментарным маршрутом, желая напрямую познакомить читателя с текстами писем св. Игнатия. Более широкую картину и систематическую перспективу, полезную и для понимания связи между управлением и руководством (leadership), можно найти здесь: J. M. Guibert, El liderazgo ignaciano. Una senda de transformación y sostenibilidad, Santander, Sal Terrae, 2017.

[3] Ср. D. Bertrand, La política de San Ignacio de Loyola…, цит. 180; 279 сл.

[4] Ignazio di Loyola, s., Cartas esenciales, Bilbao, Mensajero, 2017, 208.

[5] Его же, Письмо к Франциску Борджа, 17 сентября 1555 г., в MI Epp IX 626 сл. (по-итальянски Ignazio di Loyola, s., Gli scritti, Torino, Utet, 772; далее: Gli scritti).

[6] Его же, Конституции, 814. Далее: К, с номером цитируемого параграфа.

[7] Ср., среди прочих, письмо к Хуану Нуньесу Баррето от 26 июля 1554 г., в MI Epp VII 313–314 (Gli scritti, 871 сл.) и к Хуану Альваресу от 18 июля 1549 г., в MI Epp II 481–483 (Gli scritti, 767–771).

[8] Его же, Письмо к Пьетро Контарини, август 1537 г., в MI Epp I 123–126 (Gli scritti, 1025–1027).

[9] Его же, Духовные упражнения, № 233. Русский перевод: Св. Игнатий Лойола. Духовные упражнения. Духовный дневник — М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2006. Далее: ДУ, с номером цитируемого параграфа.

[10] Его же, Письмо к Мануэлю Годино, 31 января 1552 г., в MI Epp IV 126–128 (Gli scritti, 826).

[11] Его же, Письмо к Диего Лаинесу, 21 мая 1547 г., в MI Epp I 519–526 (Gli scritti, 895–900).

[12] Ср. его же, Письмо к Джакомо Миро, 17 декабря 1552 г., в MI Epp IV 558 сл. (Gli scritti, 951).

[13] Его же, Письмо к графу Мелито, 21 июля 1554 г., в MI Epp. VII 255–266.

[14] Его же, Письмо к Хуану Де Вега, 12 апреля 1550 г., в MI Epp III 13–15 (Gli scritti, 1044 сл.).

[15] Его же, Письмо к Хуану Де Вега, 31 мая 1550 г., в MI Epp III 63–65 (Gli scritti, 1045 сл.).

[16] Его же, Письмо к монсеньору Фернандо Васконселосу, архиепископу Лиссабона, 26 июля 1554 г., в MI Epp VII 327 сл.

[17] Аналогичная непрямая стратегия заметна в письме к Марии Фрассони дель Джессо от 13 марта 1554 г., в MI Epp VI 460 сл. (Gli scritti, 1052 сл.), и к Асканио Колонне, герцогу Пальяно и Тальякоццо, от 15 апреля 1543 г., в MI Epp I 254 сл. (Gli scritti, 927 сл.).

[18] Здесь, помимо двух отцов-иезуитов, имеется в виду Франческо Сапата, который занимал должность в Папской курии и сопровождал нунциев в качестве эконома.

[19] Его же, Письмо к Броету и Сальмерону, сентябрь 1541 г., в MI Epp I 179–181 (Gli scritti, 912 сл.).

[20] Его же, Письмо к Хуану Пеллетье, 13 июня 1551 г., в MI Epp III 542–550 (Gli scritti, 916–921).

[21] Среди прочих ср. письма к о. Хуану Баутисте Тавоно от 21 апреля 1554 г., в MI Epp VI 630–631, и к о. Оливерио Манарео от 30 марта 1555 г., в MI Epp VIII 616 сл.

[22] Ср. его же, Письмо к о. Хуану Баутисте Тавоно, 17 марта 1554 г., в MI Epp VI 483 сл.

[23] Его же, Письмо к о. Педро де Табларесу, 20 августа 1553, в MI Epp V 364 сл.

[24] Метафора о грузе и земных тяготах встречается и в других фрагментах эпистолярного наследия св. Игнатия. Среди прочих ср. письмо к Мануэлю Санчесу, епископу Тарги, от 18 мая 1547 г., в MI Epp I 513–515 (Gli scritti, 823 сл.), к Карлосу Борджа, маркизу Ломбейскому, от 1 ноября 1550 г., в MI Epp III 216–217, к монсеньору Фернандо Васконселосу, цит.

[25] Его же, Письмо к Херонимо Виньесу, 24 ноября 1555 г., в MI Epp X 206–208.

[26] Его же, Письмо к Херонимо Виньесу, 17 ноября 1555 г., в MI Epp. X 154–156.

[27] Его же, Письмо к Херонимо Виньесу, 18 января 1556 г., в MI Epp X 528–530.

[28] Его же, Письмо к Херонимо Виньесу, 17 мая 1556 г., в MI Epp XI 413 сл.

[29] Его же, Письмо к Херонимо Надалю, 6 августа 1552 г., в MI Epp IV 353 сл. (Gli scritti, 934 сл.).

[30] Ср. его же, Письмо к Херонимо Надалю, 6 августа 1552 г., в MI Epp IV 354–359 (Gli scritti, 935–939).

[31] Находим еще два показательных примера: в письме к Пьетро Канизио от 13 августа 1554 г., в MI Epp VII 398–404 (Gli scritti, 860–866), о том, как отвечать на вызов, брошенный лютеранством в германских странах, и в наставлении о. Хуану Нуньесу Баррето, Патриарху Эфиопскому, от 7 апреля 1555 г., в MI Epp VIII 680–690 (Gli scritti, 873–881), о евангелизации Эфиопии и о ее отношениях с Католической Церковью.

[32] Его же, Письмо к Педро Ортису, начало 1546 г., в MI Epp I 354–356 (Gli scritti, 750 сл.).

[33] Его же, Письмо к Фердинанду Австрийскому, декабрь 1546 г., в MI Epp I 450–453 (Gli scritti, 763–765).

[34] Его же, Письмо к Фердинанду I Австрийскому, королю римлян, апрель 1551 г., в MI Epp III 401 сл.

[35] Ср. его же, Письмо к Джакомо Миро, 1 февраля 1553 г., в MI Epp IV 625–628 (Gli scritti, 921–923).

[36] Ср. его же, Письмо к Хуану Нуньесу Баррето, 26 июля 1554 г., в MI Epp VII 313–314 (Gli scritti, 871–872).

[37] Его же, Автобиография, № 11 и 13. Русский перевод: Св. Игнатий Лойола. Рассказ паломника о своей жизни, Колледж философии, теологии и истории святого Фомы Аквинского в Москве, 2002.