Габриеле Джонти SJ

В этой статье анализируется историческое развитие концепции Вселенной от ассиро-вавилонского «плоского» восприятия до релятивистской космологии, вдохновленной Эйнштейном. Леметр сформулировал теорию «первичного атома», которая дала начало теории Большого взрыва. Ей была противопоставлена теория «стационарной Вселенной» Фреда Хойла. Возник жаркий спор, и в 1951 году Пий XII подтвердил совместимость теории Большого взрыва и концепции сотворения мира. В этой статье представлена теория первых этапов существования Вселенной и показано, насколько христианская концепция творения значительно отличается от концепции Бога-демиурга ученых.

***

Представление о Вселенной от Ветхого Завета до св. Фомы Аквинского

На представление о Вселенной в Ветхом Завете заметно повлиял тот факт, что еврейский народ унаследовал семитскую культуру, к которой принадлежал. Поэтому невозможно отделить ветхозаветную космологию от космологии окружающих семитских культур.

В этой системе представлений Земля — плоская. Небо, расположенное над нею, — это «естественное» местонахождение Бога. Небу нужны основания, чтобы держаться, по очень близкой аналогии с фундаментом человеческих домов, и на этих основаниях, расположенных на границах плоской Земли, возвышаются небесные колонны. Под ними — все звёзды, Солнце, планеты и облака, наблюдаемые в небе. Над небосводом, отделённая от него небесными колоннами, находится вода. В самом деле, должно же быть место для воды, которая во время дождя проливается на землю. Далее — небо небес, а над ним — Бог[1].

Эту концепцию не разделяла классическая греческая культура, где доминировала космология Аристотеля. Стагирит, опираясь на идеи философов-натуралистов, своих предшественников, разработал теорию природных элементов. Их пять: земля, вода, воздух, огонь и эфир (нетленный элемент)[2].

Движения, согласно Аристотелю, совершаются таким образом, что элементы идут в свои естественные места: земля к земле; вода к воде, расположенной выше земли; воздух к воздуху, расположенному выше воды; огонь к огню, который выше воздуха. А ещё бывают «бурные» движения: элементы устремляются, под влиянием некой силы, в места, для них не «естественные»: например, земля к воздуху и т. д.

Пятый элемент, эфир, находится за Луной. Его можно назвать «совершенным», потому что он, в отличие от остальных четырёх, не подвержен рождению и тлению, но всегда остаётся равным самому себе.

Земля в центре Вселенной, а Луна, её спутник, вращается вокруг неё по круговой орбите. Прочие планеты, включая Солнце, ходят вокруг Земли по круговым орбитам. Земля и остальные четыре элемента находятся под подлунным кругом, ограниченным орбитой Луны. Выше — круг орбиты Меркурия, Венеры, Солнца, Марса, Юпитера и Сатурна (всех планет, видных невооружённым глазом). Далее — круг неподвижных звёзд, а за ним круг неподвижного перводвигателя, который считается первопричиной всех движений, а сам не движется.

Аристотелевская картина Вселенной сохраняла актуальность на протяжении всего Средневековья и вошла в космологию и богословие св. Фомы Аквинского[3]. Данте Алигьери находился под её сильным влиянием и воспользовался ею в «Божественной комедии». В этом произведении Ад расположен в центре Земли, разделённой на два полушария: земное и водное. На поверхности земного полушария стоит город Иерусалим, а диаметрально противоположно ему, на поверхности водного полушария, Чистилище, потом земной Рай. Далее находим многие круги, уже упомянутые. В «Божественной комедии» они соответствуют разным небесам. Наконец восходим к восьмому звёздному небу, к девятому кристальному небу Перводвигателя и к тихому небу, где начинается зона эмпирея, роза блаженных и девять ангельских кругов с Богом в центре.

От аристотелевской системы к коперниканской

Аристотелевскую космологию считали надёжной, но имелась весьма серьёзная проблема, связанная с движением планет по небу. Наблюдение за планетами в разные моменты года позволяло заметить, что они движутся по небу не так, как другие небесные тела.

Первым попытался разрешить проблему александрийский математик и астроном Птолемей, автор «Альмагеста». Он полагал, что движение планет представляет собой сочетание двух движений. Есть круг с центром на планете Земля, именуемый «деферентом», по нему вращается центр второго круга, именуемого «эпициклом», и по эпициклу вращается планета. Вращение совершается в одном направлении — против часовой стрелки. Из сочетания этих двух движений происходит попятное движение планеты по отношению к Земле. Геометрическая фигура этого движения называется «кардиоида»[4].

Однако впоследствии, в ходе тщательных наблюдений — всё ещё совершаемых невооружённым глазом, — заметили, что модель Птолемея неточна. Датский астроном Тихо Браге предложил такую версию: Солнце вращается вокруг Земли, а другие планеты — вокруг Солнца. У этой версии объяснительная сила была выше[5].

Наконец Николай Коперник в книге De revolutionibus orbium coelestium («О вращении небесных сфер») первым в Новое время предложил гелиоцентрическую систему. Этой системой не на шутку заинтересовался Галилео Галилей, чья великая заслуга в астрономии состоит в том, что он направил в небо подзорную трубу. Разумеется, инструмент изобретён не им, это голландская находка; однако Галилей её усовершенствовал.

Одним из первых открытий Галилея стали чёрные пятна на поверхности Солнца, он назвал их «солнечными пятнами». Их расположение порой менялось с течением времени, они появлялись, исчезали, или формировались новые. Галилей понял, что это подразумевает изменение поверхности Солнца, вопреки аристотелевскому представлению о надлунном мире, состоящем из эфира и неизменном, то есть не подверженном рождению и тлению.

Кроме того, подолгу наблюдая за солнечными пятнами, Галилей понял, что их движение по солнечной поверхности станет более объяснимым, если предположить, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Он также исследовал фазы планеты Венеры и укрепился в мысли о том, что аристотелевская теория эфира не может быть верна.

Широко известны наблюдения Галилея за движением наиболее крупных спутников вокруг Юпитера. Из этих наблюдений явствует, что не все небесные тела во Вселенной должны вращаться вокруг Земли. Решающим доказательством движения Земли вокруг Солнца пизанский учёный считал феномен морских приливов, но, как мы знаем, это доказательство было ошибочным. Тем не менее вполне оправдана его уверенность в том, что гелиоцентрическая система лучше объясняет астрономические наблюдения.

Как известно, Церковь затеяла процесс против Галилея за поддержку коперниканской системы. Комиссия, учреждённая трибуналом инквизиции, осудила коперниканские тезисы в 1633 году, и пизанский учёный должен был отречься от системы Коперника. Комиссия утверждала, что Галилей не предоставил окончательного доказательства этой системы. Доказательство появится намного позже, в 1833 году, когда немецкий астроном Бессель измерит параллакс близких звёзд. Если предположить, что Земля вращается вокруг Солнца, то одна и та же звезда должна быть видна наблюдателю на Земле, в два разных момента в году, под разным углом. Угол тем больше, чем звезда ближе к Земле. Но, поскольку звёзды находятся очень далеко от Земли, даже у ближайших угол параллакса очень мал и трудноизмерим (именно поэтому они названы «неподвижными звёздами»: кажется, что они всегда стоят на месте)[6].

Ещё до окончательного экспериментального доказательства вращения Земли вокруг Солнца Исаак Ньютон сформулировал три принципа динамики классической физики и закон всемирного тяготения, позволившие ему понять, что, по физическим причинам, именно Земля вращается вокруг Солнца. Кроме того, он сумел рассчитать орбиту Земли вокруг Солнца и подтвердить, что это эллипс, как вывел ранее Кеплер из наблюдений Браге.

Ещё одна заслуга Ньютона в том, что он первым продемонстрировал, что сила тяготения, называемая «центральной силой», производит траектории, всегда — выражаясь языком геометрии — «конические», то есть их орбиты могут быть эллипсами, параболами или гиперболами. Планеты, например, всегда описывают эллипс, как утверждал уже Кеплер[7]. Во Вселенной Ньютона Солнце в центре, планеты вращаются вокруг него по эллиптическим орбитам, а звёзды неподвижны и сгруппированы в созвездия.

В дальнейшем Кант и Лаплас разработали теорию о рождении и эволюции Солнечной системы из первоначальной туманности. В этой картине Вселенная, составленная из звёзд, считалась статичной: возможны локальные движения звёзд, но Вселенная в своей совокупности не расширяется, остаётся на месте[8].

Рождение современной космологии связывают с именем немецкого астронома Ольберса. Он представил себе Вселенную — бесконечную и бесконечно старую, с бесконечным числом звёзд. Поставим себя на место астрономов до XX века и зададимся вопросом: сколько нам видно звёзд? Если Вселенная действительно статична и бесконечно стара, ночью должно быть светло. Ольберс произвёл простой расчёт, предположив, что поток света звезды на расстоянии R от наблюдателя обратно пропорционален квадрату расстояния. Полагая постоянной плотность звёзд и рассчитывая совокупную яркость, получаем формулу, в которой яркость различается, а значит ночью должно быть светло, тогда как на самом деле — темно.

Ольберс предложил решение этого парадокса, для статичной Вселенной: нам не видны далёкие звёзды, потому что их свет ещё не добрался до нас. Иными словами, есть горизонт, за которым звёзды не видны, тогда как их свет, внутри этого горизонта, до нас добирается. Тогда как наше расстояние от горизонта увеличивается, радиус горизонта растёт со временем[9].

Общая теория относительности и рождение релятивистской космологии

Парадокс Ольберса получит окончательное объяснение только после открытия общей теории относительности и релятивистской космологии. По праву считается, что Альберт Эйнштейн внёс больший вклад в физику XX века, чем все остальные учёные. Он хотел сформулировать теорию тяготения, которая будет теорией поля, без действия на расстоянии, в отличие от теории Ньютона. Согласно Эйнштейну, массивное тело «сразу» чувствует присутствие другого тела, и можно сказать, что эта система подразумевает распространение гравитационных возмущений с бесконечной скоростью.

Эйнштейн, хорошо знакомый с электромагнетизмом Максвелла, хотел описать тяготение не как действие на расстоянии, а как поле, чьи возмущения распространяются со скоростью света. На решение этой задачи ему потребовались 10 лет после открытия специальной теории относительности. В 1915 году он сформулировал общую теорию относительности. В истории физики эта теория представляет собой начало союза между сложными физическими и математическими теориями. В самом деле, общая теория относительности невозможна без римановой геометрии, точнее без лоренцевой геометрии.

Общая теория относительности базируется на двух основных постулатах. Первый: гравитационная масса каждого тела равна его инерционной массе, то есть числовое значение массы, в силу которого два тела притягиваются, равно числовому значению инерционной массы, указывающей, как тело сопротивляется движению. Второй постулат — принцип ковариантности, согласно которому законы физики одинаковы, а значит, ковариантны, в любой системе отсчёта. В частности, в эту теорию включаются неинерциальные системы отсчёта, то есть имеющие относительное ускорение по отношению друг к другу.

В специальной теории относительности рассматриваются системы отсчёта, имеющие только постоянную относительную скорость по отношению друг к другу. Таким образом, пространство-время становится физической сущностью, которая уже не безразлична к физическим явлениям, но модифицируется в присутствии массивных тел или энергии — искривляется. Итак, притяжение уже не сила, действующая на расстоянии. Мы получили теорию поля[10]. Это значит: если у меня есть тело массой m1 и я меняю его местоположение, другое тело массой m2 обнаружит изменение (пертурбацию) местоположения m1 не сразу, а спустя время, равное тому, за какое свет преодолевает расстояние между телами m1 и m2.

Одно из следствий состоит в том, что если луч света, выпущенный далёкой звездой, на пути к нам проходит близко к Солнцу, то он уклоняется в силу искривления, производимого массой Солнца, так что его местоположение на взгляд наблюдателя на Земле не совпадает с его реальным местоположением.

Сразу после публикации общей теории относительности многие физики и математики пытались дать точные решения уравнениям, порождаемым ею. Фридман, Леметр, Робертсон и Уолкер (FLRW) независимо друг от друга обнаружили, что, если предположить, что распределение материи во Вселенной однородно и изотропно, в широком масштабе, решения уравнений общей теории относительности предполагают Вселенную, которая, в пространственной части, представляет собой поверхность (трёхмерную) четырёхмерной сферы, чей луч — время. Эта сфера расширяется, а значит, Вселенная расширяется во времени. Употребим аналогию: трёхмерное пространство ведёт себя так, словно оно — двухмерная сферическая поверхность, на которой расположены все галактики и вообще все элементы Вселенной. Как воздушный шарик на ярмарке, эта сфера растягивается, поэтому расстояние между галактиками увеличивается со временем.

Эйнштейну не понравилось это решение — «омерзительное», как он выразился. Поэтому он модифицировал уравнения общей теории относительности: ввёл постоянную, именуемую «космологической постоянной»; она предоставляет в качестве решения статичную Вселенную, которая не расширяется. Однако измерение рецессии галактик Хабблом и, ещё раньше, смещение спектральных линий звёзд в сторону красного конца спектра (красное смещение) показали, что на самом деле Вселенная расширяется. Осознав это, Эйнштейн объявил, что совершил величайшую в своей жизни ошибку[11].

Но если Вселенная расширяется, то, отмотав время назад, приходим в изначальную эпоху, когда она была очень маленькой. Отсюда рождается идея бельгийского священника и космолога Жоржа Леметра: он предположил, что вначале Вселенная была размером с атом («первичный атом»), а значит, этой Вселенной — первичным атомом управляли законы квантовой механики.

Ещё одна заслуга Леметра в том, что он вывел из космологической модели FLRW, чисто теоретическим путём, до измерения Хаббла, существование рецессии галактик. Однако, поскольку ещё не было точных измерений, он опубликовал свою статью в малоизвестном франкоязычном журнале, поэтому Хабблу достались лавры за знаменитый закон, носящий его имя[12].

К этой картине эволюции Вселенной многие учёные отнеслись с подозрением, заметив, что она сближается с рассказом о творении в библейской книге Бытия. Потешаясь над теорией Леметра, английский астрофизик Фред Хойл назвал её теорией «Большого взрыва». Он разработал свою теорию «стационарной Вселенной» (Steady State Universe): Вселенная расширяется, сохраняя постоянную плотность энергии-материи, не имея ни начала, ни конца. Однако тут требуется гипотеза о постоянном производстве материи-энергии[13].

Эти две модели Вселенной соревновались друг с другом годами. 22 ноября 1951 года Пий XII — несомненно, один из понтификов, самых внимательных к научным вопросам, — произнёс в Папской академии наук речь под названием «Un’Ora»[14], в которой дал понять, что космологическая модель Большого взрыва подтверждает рассказ о творении мира в книге Бытия.

В этой речи, явно вдохновлённой неотомизмом, Папа заново предлагает доказательства существования Бога от св. Фомы Аквинского, прежде всего первое и пятое, основанные, соответственно, на изменчивости и на целесообразности. Следуя неотомистским путём, Папа в поддержку изменчивости указывает на процессы, наблюдаемые в природе, а в поддержку целесообразности — на второй закон термодинамики, согласно которому в природных процессах энтропия закрытой физической системы всегда возрастает. Этот богословский подход — использование научных теорий для подтверждения богословских позиций — позже будет назван «конкордизмом».

Леметр счёл себя обязанным отреагировать на эту речь, поскольку ранее его уже косвенно подозревали в конкордизме. Кроме того, на следующий год в Риме было запланировано собрание Международного астрономического союза, и Пий XII получил приглашение произнести речь на открытии. Итак, Леметр отбыл из Южной Африки, где находился, в Рим и, при посредничестве иезуита о. О’Коннелла, тогдашнего директора Ватиканской обсерватории, встретился с Пием XII. Разумеется, нам неизвестно содержание их разговора. Мы только знаем, что 7 сентября 1952 года Пий XII произнёс перед астрономами речь без всяких признаков конкордизма[15].

Со своей стороны, Леметр всегда различал богословие и науку как два параллельных уровня, которые не пересекаются, или, лучше сказать, как две независимых области знания.

В 1965 году двое учёных из Bell Laboratories, Пензиас и Уилсон, благодаря большой антенне, сконструированной для астрофизических измерений, обнаружили ровное излучение во всех направлениях с температурой около 3 градусов Кельвина. Это излучение, сегодня известное как «космический микроволновый фон», представляет собой первый свет, который излучила Вселенная через 400 000 лет после Большого взрыва, и объяснить его можно только теорией Большого взрыва, а не теорией «стационарной Вселенной»[16].

Сегодня научное сообщество едино во мнении, что Вселенная родилась 13,83 миллиардов лет назад, из очень горячей фазы; это космологическое событие мы называем «Большим взрывом». К начальному моменту, именуемому «сингулярностью», уравнения Ньютона не применимы. Родившись, Вселенная сразу же подверглась сильному расширению, намного сильнее нынешнего: это экспонентное расширение известно как «инфляция».

Примерно через 400 000 лет после Большого взрыва Вселенная испустила свой первый свет, а затем, мало-помалу, сформировались все структуры. В 1998 году исследование красного смещения света, излучаемого сверхновыми звёздами типа IA, показало, что Вселенная не только расширяется, но и ускоряется. Однако если за расширение отвечает лишь сила тяготения, то Вселенная должна расширяться с замедлением. А поскольку она ускоряется, это значит, что действует сила, противоположная тяготению, как бы анти-тяготение.

Чтобы объяснить ускорение, взяли космологическую постоянную, которую Эйнштейн ввёл в свои уравнения, и сформулировали гипотезу о существовании невидимой энергии, назвав её «тёмная энергия». Так получили систему, объясняющую ускоренное расширение Вселенной[17].

Природа тёмной энергии ещё не ясна, к тому же её до сих пор прямо не наблюдали. Согласно последним измерениям от спутника Планка, тёмная энергия должна составлять 68,3% всей энергии-материи во Вселенной[18]. К этому элементу, «экзотическому» с точки зрения наблюдений, прибавляется «тёмная материя». Действительно, кривые вращения спиральных галактик представляют график радиальной скорости в зависимости от расстояния от центра галактики, не совпадающий с теоретическим графиком, что можно объяснить присутствием внутри галактики необычной материи, получившей название «тёмная материя». Она составляет 26,8% общей материи-энергии во Вселенной, тогда как наблюдаемая материя-энергия во Вселенной — только 4,9%. Итак, понятно, что эта модель Вселенной, именуемая ΛCDM (Λ — космологическая постоянная, она относится к тёмной энергии; CDM — Cold Dark Matter, «холодная тёмная материя», с невысокой энергией), содержит много аспектов, требующих дальнейшего изучения и не позволяющих считать данную модель окончательной[19].

Квантовая гравитация и некоторые вопросы взаимоотношений между наукой и верой

А теперь посмотрим на «квантовую гравитацию», которую Леметр назвал «первичным атомом»; она породила много споров о науке и вере.

Квантовую гравитацию обычно классифицируют как фазу нашей Вселенной от начального момента до планковского времени, около 10-43 секунд. Это очень маленький интервал времени, когда уравнения Эйнштейна, упомянутые выше, теряют свое прогнозирующее значение. Поэтому нам нужна новая теория, чтобы объединить два мира физики, по видимости непримиримые: квантовую механику, дающую физические законы поведения частиц на атомном и субатомном уровне, и общую теорию относительности Эйнштейна, описывающую поведение тел в гораздо больших масштабах, более чем галактических. Эта теория, которая «должна бы» — условное наклонение здесь обязательно, поскольку окончательной теории у нас ещё нет — объединить общую теорию относительности и квантовую механику, как раз и называется «квантовой гравитацией».

Один из первых подходов к этой теории — так называемый «канонический подход». По сути это попытка написать уравнение для волновой функции, долженствующей обозначать всю первоначальную Вселенную. Это уравнение Уилера-ДеВитта[20]. В нём отсутствует переменная «время», поэтому говорят, что волновая функция первоначальной Вселенной — вневременная. Это породило много путаницы; однако надо отметить, что эволюционный параметр всё же необходим для описания эволюции Вселенной: например, в некоторых случаях, поскольку Вселенная всё же расширяется, используют объём Вселенной в качестве эволюционного параметра.

Хартл и Хокинг разработали решение уравнения Уилера-ДеВитта, известное как «предложение Хартла-Хокинга». Это решение — достаточно сложное с математической точки зрения. Предлагается упразднить проблему начальной «сингулярности». Модель Хартла-Хокинга рекомендует своего рода фазовый переход, в планковское время, из лоренцева режима в риманов. Так, в планковское время, есть компактные поверхности, не имеющие никакой сингулярности, а значит — никакой привилегированной точки. Поэтому, о чём неоднократно говорил Хокинг в публичных лекциях и во многих своих текстах, нет начала и нет нужды в Боге, действующем как «первопричина», запускающая процесс эволюции Вселенной. Хартл и Хокинг утверждают, что, в планковское время, время — мнимое, а значит, оно ведёт себя как прочие пространственные координаты. Фазовый переход в планковское время — это переход от мнимого времени к физическому времени настоящей эволюции. «Риманова фаза» Вселенной, от начального момента Вселенной до планковского времени — это «состояние пустоты» в модели Хартла-Хокинга.

Хокинг утверждает, что состояние пустоты — это «ничто» из учения о «творении из ничего» и что мнимое время в планковское время объясняет отсутствие времени, «требуемое» для «творения из ничего». Иезуит Уильям Стогер[21] замечает в позиции Хокинга чрезмерные натяжки. «Ничто», о котором идёт речь в вышеупомянутом учении, означает, что нет вообще ничего, физических законов тоже нет. А в этой квантовой пустоте есть и энергия, и физические законы, управляющие явлениями. Кроме того, утверждать, что время не существует в планковскую эпоху, потому что время мнимое, — это тоже натяжка.

Проблема в том, что Большой взрыв и «сингулярность» отсылают к изначальному событию, чья причина неизвестна, и учёные опасаются, что этой причиной окажется Бог, который в качестве демиурга даёт начало Вселенной, а затем исчезает (вариант деизма). Поэтому Хокинг посчитал нужным построить модель квантовой гравитации — полностью автономную, не требующую начальной причины: то есть, по его мнению, можно обойтись без Бога.

Однако здесь надо прояснить два пункта. Во-первых, модель Хартла-Хокинга не фундаментальное решение вопроса о квантовой гравитации, а только одно из возможных решений, и даже неизвестно, подтверждается ли оно в природе[22]. Во-вторых, прибегать к Богу-демиургу для объяснения первопричины при отсутствии других объяснений — философская ошибка. Декарт допустил аналогичную ошибку, когда постулировал существование доброго Бога, чтобы быть уверенным, что никто его не обманул в момент построения им философской системы. Бог, к которому обращаются, когда не могут чего-либо объяснить, известен как «Бог белых пятен» (God of the gaps).

Но это некорректный способ рассуждения в богословии. Ведь если однажды обнаружится фаза Вселенной до Большого взрыва — а уже есть такие теории, — то Бог-демиург перестанет быть полезным: раз наука объяснила, что есть что-то до Большого взрыва, то и Бога нет.

Однако вопрос о начале Вселенной продолжает волновать умы многих учёных, поскольку считается, что речь идёт о «первопричине», требующей прибегнуть к Богу-демиургу, особенно потому, что это начало смешивают с термином «творение».

Но христианское понятие творения полностью отличается от того, что понимают учёные под деятельностью Бога-демиурга. Во-первых, Бог творит исходя из состояния, где раньше не было вообще ничего (creatio ex nihilo): ни начальной энергии, ни физических законов. Он сам творит и энергию, и физические законы из ничего и поддерживает их существование, поддерживает собственное творение (creatio continua, постоянное творение). Во-вторых, творение — это «отношение», как говорил св. Фома Авинский — creatio est relatio[23], — между Отцом и Сыном, Который есть «Логос»; через Сына Отец творит мир, и благодаря Сыну творение имеет «логическую» структуру. Это отношение между Отцом и Сыном есть отношение Любви, то есть Святой Дух, третье Лицо Троицы. Итак, это творение из любви, creatio ex amore[24], и поэтому в творении мы обнаруживаем следы Любви Божией. Следовательно, структура творения по сути своей тринитарна[25].

Заключение

Это был краткий обзор развития космологии от Ветхого Завета до наших дней. Интересно отметить, что мы перешли — шаг за шагом — от картины мира, где Бог был частью космологической системы, к картине, в которой — с современной наукой экспериментальной индуктивной модели Галилея — Бог больше не часть космологической модели.

Сегодняшняя космологическая модель неплохо функционирует в том отношении, что согласуется с наблюдаемыми данными; тем не менее, как мы увидели, приходится прибегать к «элементам» ad hoc, таким как тёмная материя и тёмная энергия, чтобы объяснить неизвестные явления. И здесь — со всеми необходимыми оговорками и предосторожностями — можно провести аналогию между теорией эпициклов (в геоцентрической системе Птолемея), изобретённой для объяснения движения планет, и гипотезами о тёмной материи и энергии, призванными приспособить космологическую модель к явлениям, иначе не находящим объяснения. Иными словами, приходится признать, что, несмотря на все успехи, достигнутые в науке, в частности в современной космологии, несомненно должен быть развенчан миф о «точнейшей» науке, ничем не замутнённой. Истина в том, что те научные модели, какими мы сегодня располагаем и пользуемся для описания природы, тоже ограничены, а значит, отнюдь не обладают той безошибочностью, которую новый догматический «сциентизм» желает им приписать.

С древности космология и религия пребывали в тесном союзе. В древних культурах всегда были попытки постулировать, исходя из гармонии и порядка в видимой Вселенной — а тогда это было просто звёздное небо, — существование Бога-«архитектора». Вспомним так называемые «космологические доказательства», гаранты этой гармонии. Однако давние споры — например, «дело Галилея» и последующий разрыв между наукой и богословием — побуждают нас, вслед за Леметром, отделять богословскую сферу от научной. Впрочем, это никому не мешает видеть в гармонии и порядке Вселенной красоту, в которой отражены печать Творца и Любовь, с какою Он создал и соткал Вселенную. Но это не доказательство существования Бога, а скорее констатация a posteriori, актуальная только для того, кто уже верит.

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1].     Ср. R. A. Simkins, «Worldview», в D. N. Freedman — A. C. Myers — A. B. Beck (eds), Eerdmans Dictionary of the Bible, Grand Rapids (Mi), Eerdmans, 2000, 1387–1389.

[2].     Ср. Aristotele, Il cielo, Milano, Bompiani, 2002.

[3].     Ср. Сумма теологии I, q. 65; q. 74.

[4].     Ср. «Tolomeo, Claudio», в Treccani Enciclopedia on line (www.treccani.it/enciclopedia/claudio-tolomeo).

[5].     Ср. A. Fantoli, Galileo per il copernicanesimo e per la Chiesa, Città del Vaticano, Libr. Ed. Vaticana, 2010, 26-32.

[6].     Ср. там же, 107–233.

[7].     Ср. D. E. Roller — R. Blum, Fisica, Bologna, Zanichelli, 1984, 277-299.

[8].     Ср. L. Gratton, Cosmologia, там же, 1987, 139-143.

[9].     Ср. S. Weinberg, Gravitation and Cosmology, New York, John Wiley and Son, 1972, 611–613.

[10].    Ср. там же, 67–70; 91–93.

[11].    Ср. там же, 407–458.

[12].    Ср. D. Lambert, The Atom of the Universe, Kraków, Copernicus Center Press, 2016, 121–145. Международный астрономический союз признал заслугу Леметра и постановил, что «закон Хаббла» можно называть «законом Хаббла-Леметра». Ср. E. Gibney, «Belgian priest recognized in Hubble-law name change», в Nature on line (www.nature.com/articles/d41586-018-07234-y), 30 октября 2018 г.

[13].    Ср. S. Weinberg, Gravitation and Cosmology, цит., 459–464.

[14].    Ср. Пий XII, Un’ Ora, в w2.vatican.va

[15].    Ср. J. Turek, «Georges Lemaître and the Pontifical Academy of Sciences», в Vatican Observatory Publications 13 (1989/2) 167–175.

[16].    Ср. S. Weinberg, Gravitation and Cosmology, цит., 511.

[17].    Ср. его же, Cosmology, Oxford (UK), Oxford University Press, 2008, 1–100.

[18].    Ср. Planck Collaboration, «Planck 2015 results XIII. Cosmological Parameters», в 2016a Astronomy & Astrophysics, 594 A13.

[19].    Ср. его же, «Planck 2015 results XIV. Dark Energy and Modified Gravity», там же, 594 A14.

[20].    Исчерпывающее объяснение первоначальной Вселенной находим в E. W. Kolb — M. S. Turner, The Early Universe, New York, Addison — Wesley, 1994, 447-464.

[21].    Ср. W. R. Stoeger, «La Cosmologia del Big Bang è in conflitto con la creazione divina?», в G. Consolmagno (ed.), L’infinitamente grande. L’astronomia e il Vaticano, Città del Vaticano, Libr. Ed. Vaticana, 2009, 174-181.

[22].    Ср. там же.

[23].    Ср. Сумма теологии I, q. 45, a. 3.

[24].    Ср. S. J. Youngs, «Creatio Ex Amore Dei: Creation out of Nothing and God’s Relational Nature», в The Asbury Journal 69 (2014/2) 165–186.

[25].    Ср. P. Gamberini, Un Dio relazione, Roma, Città Nuova, 2007, 148-163.